Где нет параллелей и нет полюсов памяти Евгения Головина

Я уже несколько дней пропускал работу в своем системном институте, и чтобы немного очиститься было решено взять на мое имя бюллетень, воспользовавшись подвернутой ногой Жени. Для выполнения этой простой операции я положил Женю в свою двуспальную постель на женино место, в смысле места моей жены, и вызвал скорую помощь. Скорая тут же приехала, Женя весьма обстоятельно, со всеми травматологическими подробностями, описал свою проблему и по праву заслужил наш бюллетень. Больничный лист был выписан на мое имя с диагнозом «бытовая травма». В это время в квартиру зашел муж моей сестры и так удивился происходящему, что тут же позвонил на работу моему отцу. К тому времени он (шурин) уже был известным журналистом газеты «Труд» — органа ЦК КПСС, был наслышан от меня о Евгении Всеволодовиче и был не согласен со словами Жени, что Советы удесятерили эффективность высказывания Гоголя: «Скучно жить на этом свете, господа». Моего родственника зовут Николай Васильевич Гоголь.

Мы поняли, что назревает скандал и надо срочно выметаться из дома. С черной «Волгой» отца мы разминулись около подъезда, причем ковыляли мы так стремительно, что Женя сравнил свой бег с лермонтовским Гаруном, который бежал быстрее лани. Между прочим, после этого я с еще большим удовольствием перечитал Лермонтова и стал внимательнее относиться к Жениным пассам о бегстве Рембо ради «владения истиной в душе и теле».

Самое значительное произошло в доме вечером, когда вернулась моя матушка и ей рассказали о странных событиях в квартире 37. Сначала она увидела забытый мною больничный лист, где были мои данные, однако в графе возраст стояла цифра 45, хотя мне было не больше 28 лет. Затем она увидела под стеклом моего письменного стола фотографию Джека Николсона из кинофильма «Полет над гнездом кукушки» и с криком: «ах, ты еще и любуешься этим подонком» с почти оргазменным удовлетворением превратила ее в пыль. В принципе, моя матушка вполне приличная кукушка, настоящая и довольно решительная женщина. Один раз под псевдонимом Нины Ефремовны она осмелилась прийти даже на квартиру к Тигру, чтобы разобраться с Женей, а заодно и с ситуацией, но Тигр ее не пустила. Другой раз пришлось освящать алтарь Елоховского собора после ее туда забегания, чтобы выяснить причины пьянства и мракобесия в церкви. Моя жена тоже настоящая женщина, хотя ей ох как еще далеко до «нашей Дианы». Придя домой и выслушав рассказ домочадцев, она молча собрала постельное белье, на котором лежал Женя, и выкинула его в окно.

Джек Николсон на той фотографии действительно был похож на тотального Евгения Головина, впрочем, как и Джони Фонтенио из «Крестного отца». Более того, Женя в Советском Союзе по-настоящему проживал ту жизнь, которую за него в этом фильме очень достоверно сыграл Николсон.

Как можно понять самого себя или другого человека, тем более если ни тот, ни другой не стремятся и не хотят этого. Самое простое разложить и преломить или, как говорят спортсмены-борцы, «лучше прижать их лопатками к ковру к их экваториальной плоскости». Вот мы видим свет далекой звезды и ничего об этом не знаем, но нам виден ее свет. Или это наше отражение в далекой галактике? Подобно любому веществу, человек мерцает, больше напоминая затухающий фитилек, но все же нужна ньютоновская призма, улавливающая этот почти невидимый блик и преломляющая его в спектр.

В процессе общения с Женей я постепенно стал понимать, что его центральной темой является тема не просто человека, а человека тотального, а сам он как раз и является своеобразным спектроскопом, который улавливает и расщепляет «свет» в надежде сфокусировать его в окончательно-финальном образе.

Призма по-разному преломляет все цвета спектра — от красного до фиолетового. Если попытаться искать в человеке семь основных добродетелей, покрасив их семью цветами радуги, то на совершенном спектрометре модели Е. В. Г. можно получить наиболее полный спектр. Мы получим максимально широкий спектр, состоящий в основном из узких цветных полосок или абсолютного их отсутствия и жирных черных линий негатива, на манер товарного штрих-кода на сером и унылом фоне нашей жизни. «Чернь чернее самой черной ночи».

Женю не любили не только мои родственники, но и вполне случайные люди. Как-то раз мы зашли к моему приятелю, чтобы продать ему книгу Гурджиева «Всё и Вся» на английском языке, единственный экземпляр которой был вытащен из Ленинской библиотеки в единственном экземпляре. Просто не хватало денег на выпивку. После непродолжительного разговора с родителями приятеля его мама, которую звали не кукушка, а «Тетерев», ничего не говоря, кинулась к телефону и вызвала милицию, чтобы они забрали непрошеных гостей. Можно выдвинуть две версии произошедшего. Или Женя в тот момент был плох и выглядел дико, или матушка не хотела, чтобы были выявлены ее жизненные протуберанцы.