Где нет параллелей и нет полюсов памяти Евгения Головина

Большинство людей живут реакциями на внешние раздражители, то есть впечатлениями, очень плохо живут, и думают, что это жизнь. Это — те, кто после очередной поездки на отдых за границу или иных мероприятий любят показывать альбомы с фотографиями. Гораздо меньше людей живут своими переживаниями, причем их переживания у них до конца не переживаются или переживаются как-то странно, можно сказать неправильно, хотя как правильно — тоже никто не знает. Фантазиями и мечтами живут тоже или все вышеперечисленные, или только те, которых можно назвать либо фантазерами, либо мечтателями. Фантениями живут только тотальные люди. Это — те, которых можно назвать алхимиками жизни: они знают секрет приготовления жизненного эликсира. Таких людей надо искать «днем с огнем». Это — соль, где победоносная сера входит в любовное противоречие со всепоглощающим Меркурием.

Фантения — это изменение характера простых тел, сущностей и процессов и поднимание их для более высоких состояний бытия. Чтобы развить в себе способность работать с «Фантенией», требуются не только простые усилия, но и мастерство Творца. В моем окружении (очевидно, что и не только в моем) такими способностями обладает только Женя.

У Жени есть рассуждения относительно неоплатонической фантазии, воображения и чистого восприятия. Если развивать тему угасания мужской огненной пневмы в субстрате черно-лунной женской магнезии применительно к нашей ситуации, то мы неизбежно столкнемся с необходимостью поиска Эликсира, способствующего восстановлению утерянных жизненных пропорций. Женя называл этот эликсир «Фантенией», без которого все разговоры о бессмертии души становятся бессмысленными. Собственно говоря, Женя в своем движении сам является Фантенией. В этом и заключается его загадка, его тотальный прорыв во все страты жизни, или, как говорили неоплатоники, «посредством пульсации сперматического Логоса».

Тотальный человек всегда актуален, он живет, тогда как мы только готовимся к жизни.

Одной из основных тем Жениных «пьянок» была тема Страха и Ужаса. Я никогда не слышал, чтобы Е. В. занимался астрономией. Но тогда откуда взялись у него абсолютно точные ассоциации относительно механизмов движения Фобоса и Деймоса — спутников Марса, а также усомневание в правильности построения нашего Космоса? Говоря по-простому, страх всегда многообразен и гораздо ближе находится к просто человеку, постоянно преследуя его своими фобиями, тогда как ужас задерживается со своим приходом. Возникает подозрение, что Женя по-своему представляет микро— и макрокосмическую динамику. По его представлению, чтобы стать хотя бы просто человеком, надо освободиться от страха, который составляет основу нашей жизни и который должен появляться только после того, как мы пережили ужас. Фобос находится гораздо ближе к своей планете и почти в два раза больше, чем Демос. А может быть, все наоборот.

Или о страхах голода, болезни, смерти надо забыть, пока мы не пережили ужас нашего бытия. Понятно, что космические аналогии в нашем мире не работают, тогда работают другие аналогии.

Я не видел, не слышал и не читал авторов, которые бы лучше Жени знали русскую и западно европейскую классику. Представляете себе Свифта с его Лилипутией, когда астрономы на летающем острове Лапута, еще до соответствующих реальных астрономических открытий, обнаружили два марсианских спутника, один из которых оборачивался вокруг человека короче одного планетарного дня.

Он мог вытащить из классического текста, по крайней мере, алхимический пассаж или предложить свою оригинальную трактовку любой жизненной ситуации. Чего только стоит его замечание относительно того, «ах, какая была эта белая скатерть».

Сейчас, вспоминая различные ситуации, которые крутились вокруг Жени, я все больше убеждаюсь в том, что там с различных сторон, под разными углами, с помощью различных, в том числе и нетрадиционных выразительных средств, помимо всего прочего, обыгрывалась одна из абсолютных истин: «если человек хочет стать тем, кем он должен быть, он должен перестать быть тем, кто он есть».

У меня возникало такое чувство, что я связан с особой исследовательской лабораторией Человека, в результате деятельности которой видна вся несостоятельность советско-бехтеревской академической институциональной структуры, появляется понимание глупости интеллигентско-шлепнявского восторга от феномена человека Терьяр де Шардена или исключительно религиозного оправдания вечного человека Г. К. Честертона. Становилось очевидно, что можно преодолеть трудности организации групповой работы гурджиевского типа или всего того, что только возможно.

Работа в лаборатории проводилась просто. Вот человек, вот выпивка, вот слова и действия человека. Вот песня.

Песенное творчество Головина неизбежно будет переосмысляться по причине ностальгии пытливых людей понять особую судьбу барда, поэта, певца и композитора. Самое интересное, что Женя на каком-то этапе сам попытался сделать это, написав книгу о себе, а заодно и об одном оригинальном рокере.