Где ночует зимний ветер

Закинув длинную палку на плечо, Володька Свистунов спустился к реке. Загремела, перекатываясь, галька. Аверьян Гущин дурашливо фыркнул и засмеялся.

— Рыболов, мешок взял! Чудит! — для убедительности постучал себя по голове грязным согнутым указательным пальцем, переглянулся с Бобом Маленьким. Они не утерпели и отправились вслед за рыбаком, посмотреть, как он будет ловить.

Лешка Цыпленков засуетился. Видно, мешок для рыбы лишил и его спокойствия. Обежал вокруг палаток, пока отыскал свой удильник.

В лагере остались я и Александр Савельевич. Он неторопливо пил чай вприкуску. Ножом колол рафинад на руке на мелкие кусочки. Глоток чаю — осколок сахару.

— Думаете, сегодня поймают? — спросила я его.

— За всех не ручаюсь, а Свистунов принесет рыбу.

— Почему вы уверены?

— Бывалый парень… Я к нему приглядываюсь… Прав у него нет, а то бы я его на вездеход посадил… Прекрасный водитель!.. Взрывником работал в шахте… Придет время — другие таланты свои откроет. Если зашел хариус, ловля будет!

Мне хотелось посмотреть на ловлю рыбы. Прислушивалась к шуму реки, доносившимся голосам ребят. Александр Савельевич заметил мое беспокойство.

— Анфиса, иди посмотри, как будут ловить! — сказал начальник партии. — Зрелище преинтересное. В Москве такой рыбалки не увидишь. Хариусы на Полярном Урале королевские… Пожалуй, и я с тобой пойду.

— Я буду только рада, — сказала я. — Если в самом деле интересная рыбалка, опишу Степаниде Ивановне.

Закрытая облаками тумана, Хаута гремела в камнях. Около переката стоял Лешка Цыпленков. После каждого заброса поплавка он беспокойно отбивался от комаров. Комары то отлетали, то снова принимались атаковывать.

— Поймал?

— Нет…

Не везло в этот раз и Президенту. Он лежал, вытянувшись на камне, нацелив самодельную острогу в воду.

— Президент, простудишься! — сказала я озабоченно. — Вспомни, как Сергей радикулитом мается.

— Рыба идет! — закричала пронзительно Ольга.

Стая хариусов, разрезая высокими плавниками воду, дошла до пенистого водоворота и стремительно бросилась в глубину, под темный берег.

Мы не скоро отыскали Володьку Свистунова. Он стоял в воде и сосредоточенно перекидывал леску, то подтягивал удилище, то отпускал, и тогда леска уносилась быстрым течением. Тряс кончик удилища. Крючок вылетал из воды и, прочертив дугу, падал.

— Свистунов, поймал? — громко закричала я.

— Есть малость! — Володька обернулся ко мне, увидел Александра Савельевича. — Пришли посмотреть? Цепляется! — Выдернул из рыжей бороды волосок и старательно привязал его к крючку. — Обманку сбили! — сказал он, как будто оправдывался перед нами за свою нерасторопность.

Володька выкинул из воды на камни сильную рыбу с толстой синеватой спиной. Меня поразил высокий плавник. Он раскрылся, как веер, переливаясь всеми цветами радуги — от красного до зеленого.

Сзади послышался шум осыпающихся камней. К воде сбежал Лешка Цыпленков. Заметил в воде мокрый мешок с рыбой и вытащил его.

— Бугор, ты поймал? Сколько штук?

— Не считал, некогда!

— На что ловишь?

— На обманку.

— Я на печенье пробовал.

— Хариус не плотва, — сказал со знанием дела Александр Савельевич и укоризненно покачал головой. — Знать надо!

— А где я возьму обманку?

— Иди, я поделюсь с тобой, сирота, — сказал Володька Свистунов, сверкая белыми зубами.

— Правильно, с товарищами надо всегда делиться! — Лешка Цыпленков шагнул к Свистунову.

Володька ухватил Цыпленкова за черную бороду и резко рванул.

Лешка взвыл от боли и ладонями вытер засверкавшие слезы.

— Выбирай обманки! — Свистунов держал в руке пучок черных волос. — Спасибо скажи, я не жадный. Привязывай к крючку и лови.

Цыпленков растерянно моргал глазами. Смотрел на Александра Савельевича. Он стеснялся попросить совета и боялся снова попасть впросак.

— На обманку хариус хорошо клюет! — сказал Александр Савельевич, озорно улыбаясь.

Лешка Цыпленков взобрался на камень. Не успел он забросить крючок в воду, как выдернул большую рыбу. От радости он запрыгал и стал дурачиться:

— Обманка, обманка!

— Бугор, ты настоящий рыбак. Настоящий, — сказал Аверьян Гущин, подходя к нам. — Килограммов двадцать набил. В городе могли бы весь улов продать. По рубчику за кило — двадцать. А по два рубля — уже сорок. Погуляли бы! Ух!

— Я поймал пятнадцать штук! — хвастался Лешка Цыпленков, размахивая свободной рукой. — Сейчас посолю. Анфиса, дашь мне соли?

— Соли не жалко! — я обернулась к Свистунову. — Володя, а ты что будешь делать со своей рыбой?

— Попробую завялить.

…Второй день над палатками висело солнце. Острые зубцы хребтов сверкали серебристой белизной. Солнце скатывалось к горизонту, и хребты окрашивались красным пурпуром. Казалось, что цвели горы, облака, вода в ручьях, озерах, моховые кочки, снег и льды.

Каждое утро мы нетерпеливо смотрели на небо, ожидая вертолета. Но он не прилетал. И только на третье утро нас разбудил треск мотора. Звук стремительно нарастал, как горный обвал. Вертолет перевалил через высокий хребет с острыми пиками, держа путь к шесту с красным флажком.