Где ночуют боги

О жрецах рода Аублаа, своих предках, Аэлита рассказала Антону, что они не должны были иметь никакой пользы от того, что были жрецами. Им никто не платил ничего. Жрецами они были только один раз в году, в этот день, сотворения Мира, а в остальное время они были обычными людьми, их уважали весь год не за то, что они жрецы, а за то, что они хорошие люди: много работают, помогают соседям.

Пока Аэлита рассказывала это Антону, к Кучке направились два абхаза. Они несли ягненка. У одного из мужчин в руке был нож с ручкой, обмотанной кожей. У другого – веревка. Поклонившись коротко Кучке и не дойдя до него шагов десять, мужчины понесли ягненка к ближайшему дереву. Быстро привязали его за задние ноги к ветке дерева головой вниз. Ягненок не сопротивлялся. Он просто смотрел выпуклыми черными глазами. Потом абхазы поклонились, сначала Кучке, потом жертве. Тот, что был с ножом в руке, наклонился к голове ягненка и что-то ему на ухо сказал, Антон не мог расслышать что. Ягненок ничего не ответил. Он висел вниз головой и смотрел. Потом абхаз перерезал ему горло парой уверенных быстрых движений. Жертва не брыкалась и не издала ни звука, даже выражение глаз у нее не изменилось, когда поток крови хлынул из горла на землю. Кровь дымилась. Внизу натекла целая лужа. Двое абхазов в нее наступали, когда вскрывали ягненку грудь. Его выпотрошили, абхаз с ножом отдал нож второму мужчине, а сам двумя руками залез внутрь ягненка и достал печень и сердце. Их он поднес Кучке.

Печень и сердце были в крови, она капала на туфли абхаза. Кучка не принимал печень и сердце, пока с них сильно капало. Жрец ждал, когда уйдет вся кровь.

Второй абхаз в это время разделал жертву. Антон видел, что глаза у ягненка так и остались открытыми. Он ничего не понял и ни о чем не жалел.

Когда кровь перестала капать, Сократ забрал у Кучки черпалку из тыквы, а взамен дал ему ореховую, только что соструганную, рогатинку. На нее жрец нанизал печень и сердце жертвы. Взял эту рогатинку в левую руку. Правой он держал пучок свечек.

Аэлита наклонилась к Антону и тихо сказала:

– По одной свечке от мужчины в деревне. Я Сократу сказала, чтобы за тебя тоже одну зажгли.

Сократ деловито, по-мужски, чиркнул спичкой и зажег весь пучок свечек в правой руке Кучки.

Подняв вверх рогатинку с печенью и сердцем ягненка и пучок горящих свечек, Кучка стал говорить. Он говорил по-абхазски, Аэлита переводила Антону:

– Слава Богу, эта земля остается у нас, чтобы мы могли на ней жить и наш сад мог расти. Пусть так будет. Пусть другие народы на нас посмотрят и скажут: «Молодцы, абхазы. Хорошо живут на земле». Пусть так и будет.

Вся толпа повторила последние слова: «Пусть так и будет!»

Антон смотрел, как по одной руке Кучки стекла тонкая струйка крови, а на другой застыла полоска горячего воска.

Потом вдруг опять стало тихо. Все перестали шуметь и притихли. Аэлита шепнула Антону на ухо:

– Сейчас будет принимать на себя все горе.

Кучка опустил руки. Два абхаза, которые резали ягненка, приняли у него из рук рогатинку и пучок свечек. Сократ опять дал жрецу черпалку из тыквы. Кучка зачерпнул еще вина из кувшина, выпрямился и сказал:

– Вместе с этим вином пусть все ваше горе перейдет ко мне. Все болезни, все страдания, это я вам говорю. Оставьте этих людей в покое. Перейдите ко мне. Пусть эти люди не болеют, а когда будут умирать – пусть не мучаются. Принимаю на себя все горе. Принимаю на себя.

Все замерли, слушая Кучку. Он стоял с закрытыми глазами, без движения. Опять стало слышно, как шевелятся и шуршат листья на деревьях. Это длилось долгую минуту.

Потом Кучка открыл глаза и сказал намного тише, устало:

– А вы, люди, это я вам говорю. Простите меня, если я что-то не так сказал. А если осудите меня – ну что я буду делать… Я это приму…

После этого он выпил вино из черпалки в несколько шумных глотков. Отдал ее Сократу. Казалось, что он еще что-то хотел сказать. Но вместо этого вдруг дрогнул, ссутулился, опять став намного старше, и упал назад, на руки двоих абхазов. Мужчины бережно подхватили его, к ним тут же присоединилось еще несколько пар сильных рук – Кучку понесли куда-то в сторону деревни.

Аэлита сказала Антону:

– Месяц не сможет ходить. Все горе всех людей принял – болеть будет. А мы по глотку выпить должны. Чтобы жить хорошо этот год.

После того как унесли Кучку Аублаа, вся толпа опять зашумела и устремилась к кувшину. Всем хотелось сделать скорее глоток вина из кувшина, толкались даже, вежливо, правда. Зачерпывал из кувшина Сократ, будущий жрец. Делал он это с видом таким важным, как будто был не мальчиком семи лет, а мужчиной.

Аэлита подвела к кувшину и Антона. Сократ сначала посмотрел на него вопросительно, и сурово – на Аэлиту. Сестра сказала:

– Кучка сказал: «Пусть выпьет, он тоже мужчина».

Антон даже приосанился при этих словах, чтобы Сократ мог лучше рассмотреть в нем мужчину. Но тот все еще сомневался:

– Мужчина… Он же даже не помнит, кто он.

У Аэлиты был явно заготовлен ответ:

– Ибрагим тоже сказал: «Пусть пьет. Чтобы помнил, что нужно, а что не нужно – забыл».