Где ночуют боги

– Золото, все из-за золота. Бандиты говорили: «Отдайте все золото, что имеете, тогда не убьем вас». В одном селе выкопали яму бульдозером, туда старух, малолетних детей бросили, а мужчин заставили засыпать их землей. Когда земли стало выше пояса, сказали: «Принесите деньги, золото, а то всех закопаем живыми». Всё село было там, оф, такой стоял крик, дети падали на колени, просили не закапывать их, дети из ушей сережки снимали, а сколько там золота, у детей в ушах? Все золото, что было в селе, все до последнего грамма забрали и тогда отпустили всех из ямы. Это же не люди. Это же дикари. В Сухуми приехали к театру на танке. Водку пили, стреляли по театру, по композиторам, на фасаде такие портреты хорошие были, эти композиторы сто лет назад жили, один из них Моцарт был, он, вообще, в чем виноват, он даже был не абхаз. Потом в театр зашли, нашли там бурки, в бурках на танках танцевали, кричали, пели. Дикие люди. А «Мхедриони» – эти вообще. Батальон такой был, по-грузински «мхедриони» значит «всадники». Раньше что всадники делали? Против врагов воевали, людей защищали, а эти «всадники» что делали? Людей убивали. У них униформа была: джинсы, пиджаки и очки темные, даже если дождь шел или зима, все равно в очках ходили, чтобы их не узнали потом, после войны, потому что они что хотели творили. В Сухуми выпустили сто обезьян из питомника, сказали: «Вот, эти павианы – абхазы, пусть бегают, пусть у них будет независимость». Эти павианы, бедные, больше людьми были, чем они. Что они творили, эти «всадники», не могу вспоминать…

Потом абхазы побеждать стали. И что начали делать, тоже, ой, Боже мой… В одном селе на столбах повесили пятьдесят грузин. В парке культуры и отдыха убили четыреста грузин. Главврача туберкулезной больницы, грузина, Шота Джгамадзе – такой хороший врач был – на глазах у родных расстреляли, а за что? За то, что людей лечил? В этом же театре, где Моцарта расстреляли, убили Теймураза Жвания, Гурама Геловани. Актеры были. А за что? За то, что грузины. А они не воевали. Бедные люди в театре играли как могли. В деревне Камани убили сванов. Монастырь там был. Монашек изнасиловали и зарезали, а священник там был – отец Андрий, такой хороший человек был, грузин, – его поставили на колени, спросили, кому принадлежит Абхазия. Он сказал: «Абхазия принадлежит Богу». Его убили…

Потом Антон узнал, почему в могиле Ардаваста, отца Ларис, нет Ардаваста. Отец Ларис, который ходил с пулеметными лентами крест-накрест, никогда ни в кого не стрелял. В войне он не участвовал. У Ардаваста была кавказская овчарка, Арго. Она лаяла на танки, когда грузины пришли, не со злости лаяла, просто тоже танков боялась, наверное. И ее застрелили из автомата.

Ардаваст сказал тогда:

– Абхазия называется «страна души». Где же душа у этих людей?

Он закопал собаку в саду. А через неделю умер. Перед смертью просил закопать его рядом с собакой. Что будешь делать? Последняя воля. Там и закопали его, рядом с собакой.

Вторую могилу Ардавасту сделали уже после войны. В деревне, где теперь Ларис живет, – чтобы было, куда приходить на Пасху. Так у Ардаваста стало две могилы. И обе – с собакой. Одна собака с ним рядом, в земле, в Абхазии. А другая на мраморе, на Аибге. Памятник Жока сделал, как всегда, – от души.

– Хорошо, что бурдюком не надо было душу Ардаваста ловить, – сказала еще Ларис.

Антон не понял, и Ларис ему объяснила. В Абхазии во время войны у моста через реку Гумисту много дней шли бои. Многие, кого убивали, падали в реку. Гумиста их уносила. А куда? В море. Куда еще может людей уносить река. А родственникам после войны куда приходить? Тогда родственники пришли к реке с бурдюками из желудков ягнят. Ими души погибших ловили. И бурдюки хоронили уже.

– Что еще хоронить? Только душу. Бедные люди, – сказала Ларис.

Во время войны из Абхазии все бежали в Россию. Это было самое близкое безопасное место, куда можно было бежать. На границе было столпотворение. Пожилые люди умирали, пока ждали, когда их пропустят. Некоторые добрались до пограничной Аибги. Там остались. Так здесь стали жить Ларис, Азганка, Серуш, Самвел, и другие. Абхазы, те, что жили от Грузии близко, боялись, снова будет война – тоже с мест снимались, жались ближе к России. Потом из Карабаха люди бежали, из Сумгаита, из Чечни, Артуш убежал вообще из Эчмиадзина. Так появилась деревня беженцев. В ней теперь жил Антон. Беженцы – это такие люди, которые хоть раз, а многие и не по разу, потеряли все, что в жизни имели, взяли с собой только паспорта и детей и пошли неизвестно куда.