Где обитают дикие леди

Женщинам с экземой приходится особенно тщательно подходить к выбору косметики. Замечу не без радости, что сегодня нам доступен широкий выбор органической и гипоаллергенной косметики, а еще большое количество подходящих чувствительной коже тканей вроде хлопка и льна. Эта тенденция безусловно сыграла положительную роль в моей писательской карьере.

Но самое неприятное в экземе, акне и прочие кожных болезнях – ощущение, что все вокруг таращатся на тебя. Люди инстинктивно реагируют на тех, кто от них отличается. Во время обострений взгляды моих одноклассников однозначно давали мне понять: я монстр. Поэтому распухшие лица Оивы и Окон по телевизору навевали на меня такую тоску. За что им все это? Почему каждый считает их чудищами? Их беда ассоциировалась у меня с моей собственной, и я испытывала к ним сострадание.

У аллергии обычно есть периоды обострения и ремиссии – и моя жизнь подчинялась этому расписанию. В школе наблюдался интересный феномен: мальчики не проявляли ко мне ни малейшего интереса в острый период, зато стоило пятнам чуть побледнеть, как противоположный пол вдруг вспоминал о моем существовании. Я оставалась тем же самым человеком, но на каждом обострении волна мальчишечьего внимания отступала от берега, чтобы потом вновь обрушиться на него мощным приливом. Примерно то же самое происходило и с подружками, игнорировавшими меня во время рецидивов. Мне это казалось полным абсурдом.

Благодаря экземе я приобрела отличное чутье на людей. Она стала инструментом, который высвечивал для меня их нутро. Когда они смотрели на «чудище», то полностью игнорировали тот факт, что «чудище» их тоже видит. Думая о своем превосходстве, они забывали, что я тоже что-то думаю о них. Наблюдательность очень помогает мне в писательской карьере. Она стала моей сверхспособностью.

Почему я вдруг заговорила о сверхспособностях и что я вообще подразумеваю под этим словом? Здесь я должна заметить, что я безнадежная фанатка французского кино (мои кумиры – Джейн Биркин и Катрин Денёв), но недавно я изменила предпочтениям и решила сходить на «Мстителей». Меня на них затащил мой четырнадцатилетний сын – читатели моих колонок с ним уже знакомы. До сих пор поражаюсь тому, как быстро он растет. Мы стояли в очереди на сеанс, а я смотрела на сына: в одной руке – бутылка колы, в другой – ведерко карамельного попкорна. После фильма он стал требовать купить ему мерч[10] с «Мстителями» – тут я поняла, что взрослеть ему еще есть куда.

Так вот, «Мстители» – это история про супергероев с разными сверхспособностями, и одну из героинь там играет Скарлетт Йоханссон. И пока я смотрела фильм и наблюдала, как они исполняют один головокружительный трюк за другим, я думала – а у меня самой какая сверхспособность? Знаю, в мои годы такими вопросами задаваться уже нелепо. И тем не менее, дорогой читатель, именно тогда я и пришла к своему умозаключению про наблюдательность. И эта способность мне очень нравится!

Возможно, эта заметка дала вам возможность узнать меня с новой стороны. И мне, конечно, интересно, что вы об этом думаете. Расскажите, какими сверхспособностями обладаете вы?

Не стесняйтесь, пишите.

Увидимся через месяц.

Кумико Ватанабэ.

Вот так улов!

«У Хины такая красивая кожа», – думаю я. Процедура мытья подходит к концу. Клетки кожи у Хины необычайно чувствительны, поэтому для вытирания я специально заказала льняное полотенце. Я начинаю вытирать ее с пальцев ног и медленно поднимаюсь вверх. Намокая, ткань идеально охватывает очертания ее тела, словно некая сила притягивает лен к ее коже.

Пламя свечи задрожало, словно вставляя свою реплику в нашу беседу: свет и тень закружились в танце на стене ванной комнаты.

Я сгибаю правую ногу Хины и поднимаю ее выше. Моя рука скользит по ее коже, а вода в ванне колышется легкими волнами. Круги тревожат поверхность воды и расходятся к краям ванны. Моя рука поднимается выше к бедру Хины – она смутилась, взвизгнула и со смешком отстранилась от меня. Конечно, она просто шутит – мы с ней обе вполне довольны происходящим. Мытье Хины – это наш с ней общий ритуал, свою часть которого я выполняю с особой тщательностью.

Наверное, снаружи подул ветер: доносящийся из окна цветочный аромат словно набрал силу. Хина вдыхает этот запах: ее ноздри раскрываются шире, животик наполняется, и я чувствую ее дыхание своей ладонью, которая лежит у нее на пупке.

– Как думаешь, что это за цветок? – спрашивает Хина.

– Хотела бы я знать. Все время думаю об этом. – Я потянула цепочку, которая держит затычку в ванне. Вода – уже заметно мутная – устремляется в отверстие.

– Если тебе интересно – выгляни да посмотри. Ты же можешь?

– Ты что, не понимаешь? Гораздо интереснее угадывать. Эх, Сигэми. Ты вообще знаешь, что такое дух приключений?

Хина демонстративно надувает щеки, притворяясь обиженной. Вода с бульканьем утекает прочь.

– Мне кажется, это камелия, – предположила я.

– Может быть. Ну уж точно не тюльпан.

– Ха, цветы явно не твой конек, – с напускной важностью замечаю я.