Где правда, там и ложь (ЛП)

– Во всяком случае, он считал, что разговор с тобой поможет избежать передачи дела в суд. Если я хорошая сестра, сказал он, то я уговорю тебя на разговор с ним. Кроме того, он всё время спрашивал, болван этакий, было ли у Карла для тебя ласковое прозвище. Твой адвокат написал после этого его адвокату, чтобы его клиент прекратил третировать звонками его доверительницу. Это помогло.

Я отпила апельсинового сока и задумалась.

– Будет немного странно, если я получу всё, что когда-то принадлежало родителям Карла. – Даже если я употреблю это на детёнышей ягуаров и тетрадки для индийских детей.

– Ты получишь не всё, – ответила Мими, снова углубляясь в свою газету. – Тебе придётся поделить наследство с детьми Карла. А это может длиться годами.

– Хм. – У способности ясно мыслить был недостаток. Я начала испытывать страх. Перед встречей с Лео. Последний раз мы виделись пять лет назад.

При мысли о встрече с Лео у меня по коже пошли мурашки.

И тут Мими громко вскрикнула.

Я от испуга опрокинула свой апельсиновый сок.

– Ты что, с ума сошла? – вскричала я, хватая рулон бумажных полотенец.

– Не я! – крикнула Мими, судорожно переводя дыхание и тыча пальцем в газету. – Они!

Она показывала на страницу с объявлениями о рождениях и смертях, и я подумала, что кто-то опять назвал своего ребёнка Нина-Луиза.

На самом деле Мими тыкала пальцем в объявление о смерти.

– А кто умер? – спросила я, промакивая разлитый апельсиновый сок. И тут сама увидела имя.

КАРЛ ШЮТЦ.

– Ох, – поражённо произнесла я. – Какой плохой год для людей с именем Карл Шютц. Отчего умер этот и сколько ему было лет?

– Каролина! – Как всегда в минуты возмущения, глаза Мими были широко раскрыты. – Не строй из себя дурочку. Это не какой-то там Карл. Это твой Карл!

– Но мой умер больше пяти недель назад, – возразила я, по-прежнему ничего не понимая.

Мими взяла газету и расправила её перед собой, как транспарант.

– Пожалуйста! Убедись сама.

Объявление о смерти Карла занимало добрых полстраницы, это стоило, наверное, целое состояние.

Неисповедимы пути господни…

Мы прощаемся с чудесным человеком,

который осчастливил нас своей светлой личностью

и дарил нам радость и любовь.

Внезапно и неожиданно в возрасте 53 лет

умер наш любимый отец,

брат и муж

Доктор Карл Шютц

Жизнь для искусства и семьи

Скорбим

Лео Шютц

Коринна Шютц

Хелена Шютц

Томас Шютц

Моника Ланге-Шютц,

а также друзья и родные

Исполненные благодарности, мы хотим вспомнить о нём.

Всех, кто знал его, сердечно приглашаем

в четверг, 3 декабря, в 16:00 в ритуальный зал Хелльман

на маленькое поминальное торжество, посвящённое его памяти.

Вместо цветов и венков просим делать взносы в Шютц-фонд

содействия немецкому кинематографу. Номер счёта 11820056

в банке Дюсселдорфа. Всех, кто по ошибке не получил личного

приглашения, просим рассматривать данное объявление

как таковое.

Я таращилась на объявление не меньше минуты. Затем Мими опустила газету и устало сказала:

– По крайней мере они не изобразили тут венок и руки в молитве. Или сломанную розу. Карл пришёл бы в бешенство.

– Да, но что значит «неисповедимы пути господни»? Карл был атеист!

– Да, но его семья, очевидно, нет, – ответила Мими. – В четверг будет сорок дней со смерти Карла. Они, похоже, собираются отмечать сорок дней.

– «Неисповедимы пути господни»?

– На языке католиков это означает: поскольку он бросил свою семью и нашёл себе новую молодую жену, он был наказан ранней смертью и на довольно длительное время попадёт в чистилище, аминь.

– Жизнь для искусства и семьи. – У меня пересохло во рту и участился пульс. – Это почти смешно.

– Тем не менее. Они бы могли написать наоборот: сначала семья, потом искусство, – сказала Мими. – Но нет, это вообще не смешно! – Она так сильно ударила кулаком по газете, что посуда на столе зазвенела. – Честно говоря, я этого не понимаю. Это самое бесстыдное, что я когда-либо видела. Они действительно устраивают… альтернативные похороны.

– А это вообще можно делать?

– А кто им может запретить? Наш адвокат? Папа Римский?

– Но они… они же не имеют права!.. – вскричала я. – Карл у меня! – Несколько тише я добавила: – По крайней мере его прах.

– Я считаю, что они даже способны выставить пустой гроб. – Мими снова посмотрела на объявление. – Моника – это, наверное, бывшая жена. Любимый отец, брат и муж – алло? Какая наглость!

– Вряд ли в подобном объявлении можно было написать «нелюбимый бывший муж». – Я пододвинула свой стул ближе к Мими. Моника Ланге-Шютц. Я не знала, что у матери Лео двойная фамилия, но это меня не удивило. Очень подходит к Оер-Эркеншвику.

– А что это за Шютц-фонд? – спросила Мими. – Вряд ли они могут вот так просто основать фонд имени Карла. Я немедленно позвоню нашему адвокату.