Где простирается тьма (ЛП)

Ненавижу быть прикованной к его кровати, но хотя бы одна из моих рук свободна. Я наблюдаю, как он достает оружие и кладет на стол. Затем бросает телефон и несколько ручек из карманов джинсов, а потом хватается за рубашку и снимает через голову. Мои глаза невольно открываются шире, и я пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Черт бы побрал это идеальное тело! Он проводит одной рукой по животу, второй взъерошивает волосы, а затем отправляется в ванную.

Я просто смотрю.

Дерьмо.

Добром это не кончится.

Димитрий

Горячая вода стекает по моему телу.

Я так напряжен, что чувствую это каждой мышцей рук и ног. Плечи одеревенели, голова раскалывается, спина болит. Я разворачиваюсь, потирая плечи, пытаясь снять напряжение. Бесполезно. Похоже, мне все-таки придется пойти и найти Ливви. Она знает, как расслабить меня.

Я думаю о Джесс, и мое сознание будто затуманивается.

Если ее зовут не так, то как? Если она не та, за кого себя выдает, что она сделала, чтобы испытывать необходимость скрывать о себе так много? Любопытство разгорелось, не могу этого отрицать. В свое время я знавал многих женщин, но никогда не встречал настолько решительных. Она не хочет сломаться, не хочет показать даже часть себя, ничего, кроме того, что она сильная.

В каком-то смысле она такая же, как я.

Ничего хорошего из этого не выйдет.

~ * ГЛАВА 9 * ~

Джесс

Я не свожу взгляда с пистолета. Так хочу добраться до него. Действительно, очень, очень хочу. Но ненавижу тошнотворное чувство, закручивающееся в животе, потому что оно означает, что я на самом деле думаю о худшем. Самое страшное ― это убить Димитрия, чтобы он не навредил людям, которых люблю. Я не могу позволить ему причинить боль Инди и Хендриксу. Эти двое стали мне единственной семьей. И я буду бороться против всех, чтобы защитить их.

Пар врывается в комнату, когда Димитрий выходит из ванной.

У него на талии черное полотенце. И маленькие капельки воды, стекающие по прессу и исчезающие в тонкой линии темных волосков, которые ведут в то место, о котором я очень стараюсь не думать. Его волосы такие влажные, что прилипают ко лбу, глаза затуманенные. Он выглядит расслабленным. На щеке образовался синяк, а губа немного припухла.

― Что смотришь?

Я быстро поднимаю взгляд, отведя на него. Знаю, что иначе он увидит теплый румянец на моих щеках. Я закусываю нижнюю губу и снова гляжу на него, не в силах удержаться. Он напряженно смотрит на меня. Димитрий ― такой большой, угрюмый самец, такой чертовски вкусный, что я на полном серьезе изо всех сил пытаюсь вспомнить, почему его ненавижу. Но я ведь… ненавижу его.

Я ненавижу его. Я его ненавижу. Я ненавижу. Ненавижу его.

Я сглатываю и отворачиваюсь, сдвигаясь так, что почти ложусь, а затем бормочу:

― Не мог бы ты, пожалуйста, перестегнуть наручники ниже, мне не нравится, когда руки над головой, когда сплю.

Я слышу скрип пола, когда он идет, и жар кожи, когда он наклоняется прямо надо мной, едва не упираясь мне в лицо грудью. Капля воды падает и приземляется мне на нос. Мне приходится сдержать желание высунуть язык и слизнуть ее, когда она скатывается по моей коже. Димитрий отстегивает мою руку, опускает ее и снова надевает наручники. Кажется, он задерживается на мгновение, и только потом отодвигается назад и выпрямляется.

― Довольна теперь?

― Не совсем.

Он фыркает.

― Ты вообще закрываешь рот?

Я пожимаю плечами.

― На самом деле я обычно очень тихая, держу себя в руках, как только могу.

Он качает головой.

― Сомневаюсь.

Я снова пожимаю плечами.

― Но так и есть.

― Забавно, ― бормочет он, выходя из моего поля зрения и снимая полотенце. Я слышу, как оно приземляется на пол. Спокойно, сердце. Спокойно. ― Я мог бы поклясться, что ты вообще не сдерживаешься.

― У меня нет причин. Ты пытаешься забрать мою семью. Даже самым слабым из нас приходится сражаться. Пришло и мое время.

Он не отвечает мне, поэтому я поворачиваюсь к нему лицом и вижу его, стоящего одетым только в черные джинсы, которые еще не застегнуты. Он скрестил руки на груди, и его выражение лица, полагаю, означает глубокую задумчивость. Я жду, что он снова заспорит со мной, но он наклоняется, поднимает рубашку с пола и проходит мимо меня.

― Эй! ― кричу я, когда он подходит к двери. ― Что если мне нужно будет пописать?

Он постоял секунду, повернулся и взглянул на меня с несколько удивленным выражением.

― Тогда ты покричишь.

― Ты не серьезно.

― Абсолютно, ― говорит он и выходит за двери.

Отлично.

Просто здорово.

***

До меня доносится хихиканье, я поднимаю голову от жесткой, бугристой подушки и вижу, что Димитрий ввалился в комнату, а за ним и Ливви. Ее топ расстегнут, и декольте выставлено на обозрение всему миру. И это совершенное декольте. Идеальное. Она откидывает голову назад, заставив пышные пряди откинуться на спину, пока она смеется. Димитрий обнимает ее за талию. Его рубашка тоже расстегнута.

Когда дверь спальни закрывается, становится совсем темно. Я слышу их шарканье, а затем звук поцелуев.

О, нет. Ни за что.