Где простирается тьма (ЛП)

Ощущение будто кто-то вскрыл грудь и разорвал сердце на тысячу крошечных кусочков. Все, до этого самого момента моей жизни, теперь будто смазалось. Я думал, что стал таким из-за случившегося со мной. А теперь узнал о Джесс, у которой тоже была жизнь не сахар. Но она сконцентрировалась на том, чтобы ее исправить и стать хорошим человеком.

Почему я это упустил?

Месть ― это единственное, чем я дышал последние десять лет. А Джесс заставила меня усомниться в собственном здравомыслии. Заставила усомниться в себе самом. Я ни на секунду не колебался, верно ли поступаю. По-моему, люди, которые причиняют боль и страдания другим, должны получать то же самое взамен.

Я сжимаю борт корабля, тяжело дыша. Я слабак? Поэтому не стал таким, как она? Я слишком поглощен собой, чтобы видеть дальше своего носа? Я завидую ей, и от этого все внутри переворачивается. Ей удалось переломить ситуацию и создать мир внутри себя. Она смогла сделать то, чего мне хотелось так давно.

Мир.

Никогда, даже в самых смелых мечтах, никогда не думал, что женщина сможет изменить все, над чем я так усердно работал, за десять минут.

Какого хрена мне теперь делать?

Джесс

Поднимаюсь на палубу и вижу его, стоящего в углу. Он так сильно сжимает руками борт корабля, что пальцы выглядят словно деформированными. Делаю шаг к нему, не совсем понимая, зачем вообще пришла. Он жесток и ужасен и… дерьмо… он сломлен. Если уж кто-то понимает, что значит быть сломленным, так это я. Тихонько подхожу к нему. Он опускает голову, длинные густые волосы падают ему на лицо.

И сердце болит за него еще сильнее.

Я тянусь к нему и кладу на плечо подрагивающие пальцы. После этого все происходит очень быстро. Он разворачивается так резко, что я отшатываюсь, спотыкаюсь и приземляюсь на пол. Вскрикиваю, когда резкая боль пронзает спину. Но я мгновенно забываю о ней, посмотрев на Димитрия. Он поднял кулак, но не в гневе. Он… О, Боже…

Он напуган.

В ту минуту, когда до него доходит, что сделал, Димитрий опускает кулак, и на его лицо возвращается привычная маска. Но уже слишком поздно: я увидела. Увидела страх в его глазах. На какую-то секунду он принял меня за кого-то другого. И когда я дотронулась, он среагировал. Он испугался. Что бы ни сделали с Димитрием, это было плохо. Это было достаточно плохо, что он не терпит прикосновений, и не из-за отвращения или воспоминаний, а из-за чистого страха.

В глубине души ему больно от непрошеных прикосновений.

― Я... ― начинает он, его голос полон эмоций. ― Извини.

Я качаю головой, опускаю руки по бокам и поднимаюсь. Встаю на ноги, но держусь от него на расстоянии.

― Сама виновата, я не должна была подкрадываться.

Мы смотрим друг на друга, и это так много значит.

― Как ты сделала это?

Я смущенно качаю головой.

― Что именно?

― Оставила ненависть в прошлом.

Я улыбаюсь, но так жалко и слабо.

― Я и не делала этого, Димитрий. Я просто узнала, как не дать ей поглотить меня.

Он опускает взгляд, а затем поворачивается и смотрит на океан.

― Я так не смогу.

― Потому что не веришь, что можешь.

Напрягшись всем телом, он поворачивается ко мне.

― Я устал. Завтра мы причаливаем к острову. Предлагаю тебе отдохнуть.

И уходит.

Неужели для него одна мысль о том, чтобы посмотреть в глаза своим проблемам, действительно так сложна?

Ох.

Ничего себе.

***

Остров, на который мы высадились, потрясающий. Нет, еще лучше. Я была на некоторых островах с Хендриксом, но этот... лучше всех. Песок не желтый, а белый. Прекрасный мягкий белый цвет, от которого при определенном положении солнца почти режет глаза. Волны, набегающие на берег, кристально чистого синего цвета, поэтому видно все, что находится под водой.

Деревья высокие и зеленые, в окружении крошечных кустарников, которые, кажется, обнимают каждое из них. Через весь остров течет ручей. Я знаю это, потому что пошла погулять сразу, как мы добрались сюда. Далеко на востоке несколько массивных скал. В одиночку я не собираюсь приближаться к ним.

Мы разбили лагерь на небольшой поляне, использовав деревья, чтобы установить палатки. Вечером будет довольно прохладно, поэтому нам просто необходимо укрытие. Конечно, у нас есть корабль, если все пойдет наперекосяк, но думаю, что, как и я, никто не хочет сидеть на корабле, когда есть этот рай. Именно такие места не дают нам сходить с ума через несколько недель плаванья.

Пиратская жизнь трудна, но еще и полна свободы. Большая часть моей души всегда будет принадлежать океану, свободе, названной семье. Но другая часть меня отчаянно ищет жизнь на суше. Жизнь, где я смогу быть собой. И в то же время, не сомневаюсь, что, настань этот день, я бы скучала по океану. Это практически невозможно.

― Где Дими? ― спрашивает Ливви, останавливаясь рядом со мной.

Я сижу на берегу ручья, болтая ногами в воде. Услышав ее голос, я вздыхаю. Она гадкая, раздражающая женщина, и я абсолютно не вижу, что Димитрий мог найти в ней. Ну, разве что сиськи.

― Откуда мне знать? ― бормочу я.

― Его нет несколько часов.

― И что?

― Ну, ты всегда таскаешься за ним.