Где сидит фазан

— На полное выздоровление. Конечно — реабилитация, процедуры… К Рождеству будет как новая.

— А остальные десять?

— Повторно оперируем, и снова девяносто.

— Спасибо вам, — я протянул руку. Ощутил его большую прохладную ладонь, — когда домой?

— Дней через пять.

— Увидеть её можно?

— Конечно, пойдёмте.

Мы двинулись по коридору.

— Доктор Митчел, — не выдержал я, — откуда это у моей жены? Может, нервы, стресс?

— Не думаю. Моя задача оперировать, а не искать причины.

— А как же холистический подход?

Он хмыкнул:

— Я не сторонник этих баек. Но стресса лучше избегать.

Вид жены, едва заметной на фоне ослепительных подушек, трубок, игл, меня сломал. Оснастившись по дороге четвертинкой «Джонни Уокера», я смог зайти в квартиру. Дом встретил спёртой тишиной. Ноутбук и телек вызывали отвращение. Превозмог, включил одновременно, распахнул балкон. Достал из холодильника съестное. Каждая из выпитых рюмок умножала фантомное присутствие жены. Её шаги и тень мерещились на кухне. Из ванной доносился лёгкий шум, из спальни — ровное дыхание. Мне удалось заснуть и пробудиться одному.

Утро, звонок в больницу. Пациентка в норме, спит, визиты после трёх. Месседж на работу: полгода за свой счёт. Не дадут — и пофиг, всё одно уволюсь. Рюкзачок, кроссовки, бар. Двойной «Смирнов» безо льда. Тёмное вдогонку, два с собой. И пообщаться с этим городом всерьёз.

Несколько дней я бесцельно ходил по Сиднею, убивая время расстоянием, тревогу — шагом и цензурой мыслей. Вспомнив техники дыхания, которым нас учили на психфаке, я погружался в ритм и транс, соскальзывал в невидимость. Меня не беспокоили толпа и светофоры. Автомобили, люди проплывали мимо, иногда насквозь, без толкотни, сердитых звуков, грубых жестов. Затем я понял, что иду не наобум, стал узнавать места, любимые женой: Darling Harbour, White Bay, Centennial Park, Surry Hills. Возможно, здесь находились лучшие точки обзора прошлого и будущего. Настоящее было понятно и так. Этот город нас кинул, подставил. Мало того — подменил. Когда это случилось? Почему? И можно ли вернуть себя обратно? К трём часам из головы выветривался алкоголь. Я шёл в St. Vincent навестить жену. В больничном туалете убеждался, что всё ещё похож на человека. Умывание, мятный спрей, дезодорант. Вперёд.

Наши разговоры той поры касались большей частью медицинских тем, интересных только нам и поневоле. Стоит ли их воспроизводить? Жене легчало — это главное. Домой её не отпускали. Вечера я проводил в обществе Джонни или Джека, записывая рефлексии дня. Заметки эти сохранились. Я их не редактировал, не стану и теперь.

«Труд унижает человека. Уничтожает человека. Иначе это либо не труд, либо уже не человек. Есть редкие счастливцы, которым платят за их хобби. За то, что им ценнее денег и милее прочих благ. Шансы попасть в эту группу близки к отрицательным. Большинство людей свою работу терпит. Зачем они работают? Зачем работаем мы? Ответ сложней, чем кажется.

Физическое выживание. Не наш случай, да и ничей в этих краях. От истощения здесь давно не умирают. Напротив, многие соцпаразиты выглядят значительно бодрее работяг. Успех на стезе тунеядства, однако, доступен не всякому. Мне доводилось знать людей, сидящих на шести пособиях разом. Их отличали навыки в юриспруденции, мужество и практицизм. Быть паразитом некрасиво? Забудем этот бред. По мне „дауншифтинг“ звучит веселей, чем „пособие“. Но скучней, чем „фриланс“. Подумать.

Выживание повышенной комфортности. Просторно, тихо, вкусно, безопасно, эстетично. Любящие наследники вокруг, а бескорыстная любовь теперь недёшева. Вопрос: какую часть своей жизни ты готов за это отдать? Половину? Три четверти? Восемь десятых? Тут важно уловить баланс. Чем больше ты работаешь, тем меньше времени и сил для наслаждения плодами. Зато плоды есть. Чем меньше, соответственно, тем больше. Зато их нет. Зато свобода. Я не противник яхт, особняков и бизнес-класса, если деньги на это упали с небес. Если ты их унаследовал, втюхал что-то миллионам простаков, сорвал джекпот. Но горбатиться с рассвета до заката? Оно не стоит того.

Структурирование времени. Газетная история. Где-то в Англии начальник уездного Макдоналдса выиграл пятнадцать миллионов в лотерею. Он в этом заведении работал с детских лет и стал годам к пятидесяти боссом. Фортуна любит именно таких. Уволился, естественно, купил шикарный дом, „Ленд Ровер“, плазму в полстены, закрыл обоим детям ипотеки. Месяц скучали в круизе с женой. И… вернулся на работу в свой макдак. „На фига?!“ — спросили журналисты. „А что ещё мне делать-то? — вздохнул миллионер. — Телек надоел, рыбалку не люблю, газон пострижен. Утром просыпаешься — некуда идти, тоска“. Немая сцена.