Даже в детстве я понимала, что все это – брехня. Когда отец шел в магазин, в кармане у него было оружие, а в голове – четкий план нападения. У всех нас есть выбор, и он сделал свой.
Я переворачиваю конверт и провожу пальцем по краю. Кто-то его открывал.
Внутри пусто.
Я снова гляжу на солнце.
Я не замечаю, как подъезжает машина, но слышу шорох шин. Кэлли глядит на меня сквозь открытое пассажирское окно, воздев руки к небу в непонимающем жесте: мол,
Я залезаю в машину и кладу мешок в ногах.
– Прости.
– Надо ехать домой. – Костяшки ее пальцев белеют: так сильно она сжимает руль. – Мама звонила. Полиция хочет поговорить со мной насчет Ари.
Остальные ее слова звучат гулом в ушах. Я до сих пор под впечатлением от того, что сказала Ванда.
Пока Джос была в Фейетте, она все время была на шаг впереди меня. Может, она даже виделась с мамой, разговаривала с ней.
Единственная зацепка, ведущая к сестре, – это человек, который больше всех хотел, чтобы она держалась от меня подальше.
Кэлли так нервничает, что, вернувшись домой, чуть не забывает припарковать минивэн. У обочины на другой стороне улицы стоит патрульная машина. Сквозь окно гостиной Гринвудов я вижу затылок какого-то мужчины.
– Это дядя Райана, – бормочет Кэлли, пока мы поднимаемся по лестнице. – Я влипла. У меня под кроватью огромная бутыль водки.
– Это ведь следователи из отдела убийств, – говорю я. – Вряд ли им есть дело до твоих запасов.
Когда мы заходим в гостиную, Мэгги не улыбается. Перед Джеем Элвудом на кофейном столике стоит кружка. Еще один детектив сидит на диване, в противоположном от Мэгги углу.
– Тесса, на кухне сэндвичи, – говорит она. – Ты, наверное, проголодалась.
Джей наблюдает за мной, а я – за ним. Ему уже под пятьдесят. Гладко выбрит. Он отхлебывает из кружки и откидывается на спинку дивана. Ярко-серые глаза не отрываясь следят за моими движениями. Интересно, узнал он во мне Лоуэлл или нет.