Где собака зарыта?

— Дело в том, что у меня очень строгие родители. Они запрещают мне иметь дело с незнакомыми мужчинами, — пояснила я свои действия, наслаждаясь его шоком.

Однако шок был недолгим, и, когда я натянула мини-юбку и уже потянулась за бюстгальтером, Карнаухов резким движением вырвал его у меня из рук.

— Ты что, ох…ела, что ли? — грубо спросил он.

— Совсем даже нет, — спокойно ответила я. — Просто я уже выполнила свою миссию.

— Не понял…

— Ты уже сделал все, что от тебя требуется, — лицо мое стало совершенно серьезным, на нем не осталось и следа кокетства, которое оно источало буквально несколькими минутами раньше.

— Зато ты не сделала, — зарычал Карнаухов и угрожающе надвинулся на меня.

— Я Геннадию Васильевичу пожалуюсь, — капризно сказала я, загораживаясь от него стулом.

— Чего? — лицо Карнаухова вытянулось и стало похоже на огурец. — Да я после этого три пенальти в Тарасове в его ворота назначу! Он что, за лоха, что ли, меня держит? Или… — в глазах Карнаухова промелькнула какая-то догадка.

Он пристально посмотрел на меня, и я поняла, что в его мозгу сейчас прокручивается эпизод месячной давности в Дальнегорске.

«Ну что, может быть, ты все-таки узнал меня? Любитель свежей капустки…» — злорадно подумала я, готовясь к неизбежному брутальному столкновению с арбитром.

— Да ты не бойся так, не расстраивайся, — спокойно сказала я. — Все нормально. Заявление в милицию об изнасиловании на тебя писать никто не собирается. Просто вот здесь, — я задрала мини-юбку и показала ему диктофон, — все записано. Все твои сегодняшние признания. Тебе, конечно, это неприятно слышать — я понимаю… Но что делать — за все надо платить.

Лицо арбитра побагровело от гнева. Он хотел было выкрикнуть что-то, но потом, скосив взгляд на диктофон, передумал. Брови его сошлись воедино, и арбитр стал олицетворять собой напряженную задумчивость.

— Так что ты попал, — продолжила я. — Думал попасть в одно место, а попал совсем в другое.

Карнаухов покраснел еще больше. Оснований возражать у него не было никаких.

— Только без глупостей, зайка, ладно? — улыбнулась я. — А то ведь я и ногой дать могу, причем больно. Лучше тебе заболеть понарошку, денька на четыре. Каким-нибудь ОРЗ, к примеру… Чтобы не ехать на матч в Тарасов. А то там, говорят, очень неблагоприятный климат.

Карнаухов по-прежнему сидел в напряженной позе и молчал. Казалось, он превратился в фигуру безмолвия. И лишь взгляд, брошенный украдкой в сторону «дипломата», лежавшего на кровати, выдал в нем живого человека.

Я отреагировала на его взгляд быстро:

— Ты деньги уже получил?

Судья поднял на меня глаза, в которых смешались одновременно чувства ненависти и усталости.

— Да…

— В таком случае придется вернуть их прежнему владельцу, — безжалостно резюмировала я. — Телефон главного тренера «Локомотива» знаешь?

— Нет, — ответил окончательно упавшим голосом Карнаухов.

— Значит, сейчас выясним.

Я набрала номер справочной службы и получила достаточно быстрый ответ. И в то время, когда я потянулась за лежащими на столе ручкой и листком бумаги, чтобы записать номер, Карнаухов совершил акцию отчаяния.

Он внезапно стартовал со своего места и яростно толкнул ногой стул, на котором я сидела. Я тут же потеряла равновесие и повалилась на пол, сжимая в руке телефонную трубку. По моим ногам больно ударил аппарат, упавший со стола следом за этим.

— С-сука! — зашипел Карнаухов, наваливаясь на меня сверху, пытаясь одновременно просунуть руку под мини-юбку, где еще продолжал работать диктофон.

Я сопротивлялась как могла, однако Карнаухов оказался силен в классическом захвате, которому я, как ни странно, ничего не могла противопоставить. Ему удалось перевести меня в партер и сковать мои движения. Он сел на меня сверху и пытался полностью обездвижить мои руки. Наконец, отчаявшись это сделать, он подпрыгнул и с силой снова опустился на меня, пытаясь прижать к полу.

Удар вызвал почти что болевой шок. Мое лицо практически было расплющено об пол, и я с величайшим раздражением отметила, что нос начал кровоточить. Но самое печальное все-таки было то, что рука Карнаухова добралась-таки до нужного места и вытащила диктофон.

В моем настроении, еще несколько минут назад лучившемся бравадой победителя, произошла резкая смена. Я лежала в позе поверженного и кляла себя на чем свет стоит. И что стоило мне быть чуть осторожнее?

— Так, ну и что теперь вы скажете, милая леди? — издевательски, с придыханиями, зловеще просипел арбитр мне прямо в ухо. — У вас ведь только один экземпляр записи, не так ли?

Увы, Карнаухов был прав. Конечно, кассета, находившаяся в диктофоне, на тот момент была единственным подтверждением того, что судья Карнаухов нечист на руку и подкуплен перед решающим матчем чемпионата.

В голове же судьи, опьяненного легкой победой над женщиной, с дьявольской быстротой начали проноситься различного рода нехорошие мысли. Я это почувствовала по его дыханию. Действительно, а что, если сейчас и здесь, прямо на полу? Я буквально читала его мысли. Наверняка он подумал, что меня следует проучить, а в данном случае секс — самый лучший учитель.