Где собака зарыта?

— Михаил, ты должен понять всю остроту момента, — поддержала я невесту.

Михаил вдруг, собравшись с силами, ринулся вперед и попытался толкнуть меня на пол. Однако я легко отработала нападение. Рванула руку на себя, потом подняла его вверх — благо весил паренек всего килограммов пятьдесят с гаком, — и через секунду он с грохотом приземлился на пол квартиры.

— Бля-а-а! — послышался сакраментальный его стон.

— Ты понял, что с тобой не шутят? — спросила я.

— А ну-ка, вставай, вставай немедленно! — Оксана подскочила к нему и стала весьма энергично тормошить его и пинать.

Краем глаза она очень уважительно на меня посмотрела. На нее, видимо, большое впечатление произвело то, как легко и непринужденно разобралась я с ее парнем.

— Сейчас, — простонал Михаил. — Подожди…

— Где паспорт? — я была неумолима.

— В ящике шкафа, — промямлил Михаил. — В среднем, в углу.

Я тут же сориентировалась и открыла средний ящик серванта, стоявшего напротив. Наряду с какими-то бумажками, ручками и фломастерами в дальнем углу его обнаружилась темно-красная паспортина, такая самая, которой некогда гордился великий горлан революции Владимир Маяковский.

Я открыла его и убедилась, что нашла то, что искала.

— Очень хорошо, Миша, — сказала почти ласково. — Но это не все. У меня к тебе еще есть вопросик.

Внутренне, впрочем, я не очень рассчитывала на успех, так как Михаил совершенно не вязался у меня с образом того, кто мог бы организовать покушение на брата Оксаны. Но для проформы, когда он очухался и снова сел на диван, я строго произнесла:

— Ну а теперь рассказывай, зачем ты Глебу череп проломить пытался…

— Какому Глебу? Какой череп? — удивление паренька было столь неподдельно, что я сразу же поняла — этот путь ложный.

Оксана, правда, активно поддержала меня и, надавав Михаилу пощечин, требовала от него признания в нападении на брата. Совсем сникший Михаил отбивался от нее как мог и, в конце концов, когда Оксана поостыла, приложив руку к груди, поклялся, что ни к какому нападению в подъезде он не причастен. Чем я на тот момент вполне удовлетворилась.

— Оксана, пора ехать, — посмотрела я на часы. — Пора сказать твоей маме, что все нормально.

— Нет, я хочу поговорить с ним, — вдруг заартачилась она.

— Потом, у меня нет времени, мне тоже надо отдыхать, — проявила я настойчивость. — А на часах уже одиннадцать.

Оксана посмотрела на Михаила с какой-то тоской. Хотя по выражению ее лица было видно, что ею владеют смешанные чувства: от непонятной симпатии и некоторой жалости к нему до неприязни и стремления постоянно унижать его. Да и Михаил в силу своей внешности и склада характера провоцировал на это. Если бы у меня действительно было достаточно времени, я бы провела с ним психологический тренинг, но денек нынче выдался весьма напряженным. После того как нашелся паспорт, я почувствовала в себе упадок сил и непреодолимое желание отдохнуть.

— Ты особо не переживай, все наладится, — как-то вяло успокоила я хозяина квартиры перед выходом и даже поправила ему ворот на рубашке. — Купи ей что-нибудь в подарок завтра…

Оксана в этот момент спускалась вниз по лестнице. Михаил угрюмо кивнул и отвернулся.

Через полчаса я уже сидела перед Крашенинниковой-мамой и, напрягая весь свой нереализованный талант актрисы, расписывала ей картину разборки с Оксаниными одногруппниками по институту, которые решили подшутить над ней после очередной дружеской попойки. Поскольку студенты были как бы люди свои, я просила маму не раздувать из этой мухи слона. Одногруппники полностью раскаялись и отдали паспорт. Оксана же сразу не призналась, потому что не хотела подставлять своих друзей. Стоявшая рядом Оксана все время утвердительно кивала и попутно заверила мать в том, что она в той пирушке никакого участия не принимала. Про беременность Оксаны я, естественно, не сказала ничего. В конце концов, пускай молодежь сама разруливает свои проблемы. Родит — хорошо, сделает аборт — ее дело…

Алла Николаевна очень внимательно выслушала мой рассказ. Однако ее не убедило то, что случай с Оксаной не связан с наездами на ее семью. Она решительно требовала от меня продолжения расследования. Безусловно, нападение на Глеба было делом гораздо более серьезным. С этим вынуждена была согласиться и я. Мы расстались на том, что завтра мой день начнется с того, что я вплотную займусь проработкой версий о нападении на ее сына.

* * *

Следующее утро началось для меня с приятной констатации того, что один пункт из предъявленных мне для расследования был успешно закрыт. Оксане вместе с ее другом можно было лишь пожелать успешно урегулировать свои отношения. Оставались Глеб и его мама. Я решила сначала заняться делом футболиста, а мать и ее проблемы с официальными органами оставить напоследок.

Долги… Ну, допустим. Но… Крашенинников — какая-никакая, но звезда, и зарабатывает весьма прилично. Если верить Навашину, который вчера только и делал, что говорил о перспективах команды, в ближайшем будущем доходы Глеба только увеличатся. К тому же и мама небедная, в крайнем случае раздала бы долги сына… Нет, тут что-то не то.