Где танцуют тени

– Почти так же, как и первый. Вечерняя накидка и панталоны.

– Мог это быть один и тот же человек?

Хозяйка нахмурилась, словно взвешивая подобную возможность, затем покачала головой:

– Не думаю. Они двигались по-разному. По крайней мере, у меня тогда создалось такое впечатление, поскольку мне и в голову не пришло, что это может оказаться тот же мужчина.

– А вы не видели, эти визитеры приходили к Россу раньше?

– Эти или похожие.

– Однако понятия не имеете, кто они такие?

Француженка открыла было рот, но заколебалась.

– Да? – вопросительно глянул виконт.

Мадам Шампань подалась вперед.

– Люди могут прятать лицо, но при этом забывают, что их произношение говорит само за себя… тому, кто умеет слушать.

– И какие же акценты вы сумели расслышать?

– В основном, русский. Но также шведский и турецкий. И, конечно же, иногда французский, – собеседница не сводила глаз с лица Девлина. – Вы недоумеваете, как я могу различить, да?

Себастьян криво усмехнулся:

– Сомневаюсь, что мне удалось бы распознать шведский или русский акцент. Или отличить турка, скажем, от грека.

– Когда я была ребенком, мой отец служил в Версале. Я росла в окружении людей, говоривших на всех языках Европы, и не только. Мы с братом даже придумали такую игру – подражать произношению иностранцев.

Он заметил, как дрогнули в быстром вдохе ноздри собеседницы, и понял без разъяснений, что брат мадам Шампань, как и ее супруг, мертв.

– Никто из гостей Росса не был вам знаком?

– Я узнала одного из русских – полковника из посольства по имени Дмитрий Чернышев. Насколько я понимаю, они с Александром дружили со времен его службы в России.

Это имя ничего не говорило виконту.

– И больше никого?

– Ну, еще Антуана де Ла Рока, – состроила гримаску мадам.

– А кто это?

– Бывший священник. Покинул Францию более двадцати лет назад с первой волной эмиграции. Пользуется репутацией собирателя старинных, редких книг. Часть его коллекции выставлена на обозрение публики – разумеется, платежеспособной публики, хотя де Ла Рок и утверждает, что плата взимается исключительно для отсеивания уличного сброда.

– И где же эта выставка?

– На Грейт-Рассел-стрит, возле музея. А самого коллекционера частенько можно найти рыскающим по книжным лавкам в Вестминстер-Холле.

– Мог де Ла Рок быть одним из увиденных вами в тот вечер мужчин?

– Он наведывался к Россу регулярно. Но приходил ли в тот вечер? – снова загадочная улыбка. – Как знать…

Виконт заподозрил, что хозяйке кофейни известно гораздо больше, нежели она желает сообщить, но сказал только:

– Второй визитер – тот, кто, по вашим словам, поднялся и очень быстро спустился, – в котором часу явился?

– Примерно в полпервого, незадолго до того, как я отправилась спать. У меня квартира неподалеку, на Райдер-стрит, в другом принадлежащем мне доме, – объяснила мадам Шампань. – Так что вполне возможно, что кто-то посетил мсье Росса после того, как я ушла, или же он сам мог выйти. Этого я бы не узнала.

Девлин поднялся:

– Благодарю, мадам, вы очень помогли.

Собеседница задумчиво посмотрела на него.

– Но ведь вам любопытно, почему, понимая, с какой целью задаются эти вопросы, я назвала имя одного из соотечественников – своего же собрата-эмигранта. Да?

Себастьяна это обстоятельство и впрямь заинтересовало.

От улыбки возле уцелевшего глаза хозяйки собрались морщинки.

– Вот уже некоторое время французское эмигрантское сообщество подозревает, что в наших рядах завелся предатель. Который заявляет, что презирает Наполеона, и в то же время тайно снабжает сведениями Париж.

До Девлина доходили такие слухи.

– По-вашему, двурушником может оказаться де Ла Рок?

Мадам Шампань поджала губы и повела плечом:

– Он утверждает, что бежал из страны, как отказавшийся принимать присягу священник. – Десятки тысяч священнослужителей покинули революционную Францию, чтобы не принимать антипапскую присягу. Тех, кто остался, либо предали смерти, либо сослали на каторгу. – Но при этом смеется и рассказывает, что утратил веру в Бога в десятилетнем возрасте. Одновременно и то, и другое не может быть правдой.

– Это несообразность еще не делает де Ла Рока предателем, – заметил Себастьян.

– Не делает, зато свидетельствует, что он лгун. Помните об этом, когда будете с ним беседовать.

* * * * *

Геро Джарвис расположилась за массивным дубовым столом в библиотеке городского особняка Джарвисов на Беркли-сквер. В руке баронская дочь держала перо, вокруг лежали развернутые карты и громоздились стопки книг. Она намеревалась посвятить вечер исследовательской работе по малочисленным сохранившимся следам исчезнувших лондонских монастырей. Но чернила на пере давно высохли, а Геро все сидела, невидяще уставившись на садик за высокими окнами комнаты.