Где-то есть ты

зубы. Удушливый жар мигом поднялся из печки вверх, обжигая спину. И почему мне так плохо без него? А он развлекается. Тварь. Внезапно захотелось его вернуть, чтобы он не успел переспать с этой

Юлей. Не хотелось быть с ним после кого-то. Хотя это глупость. Конечно же, он успел переспать с десятками женщин, пока я о нем горевала. И наивным было полагать, что он жил какое-то время без секса. Особенно с такими озабоченными друзьями, как Паша.

Меня охватил настоящий гнев. Пот градом катился по спине, а горячий воздух жег легкие. Хотелось, чтобы стало еще больнее. Еще. Но я сидела и терпела. Терпела. Терпела. Вот бы сейчас мое сердце остановилось от такой нагрузки. Так нет же. Бьется. Обливается кровью и все равно бьется. Бах-бах-бах!

Набрав полное ведро ледяной воды, вылила все его содержимое на себя. Вскрикнув от нахлынувших обжигающих ощущений, запрыгнула обратно на полку.

– Эй, – в проеме появилась рука Мити, – тук-тук-тук!

– Да? – Накрылась своим полотенцем.

– Как вы, девушка? Живы? Мы испугались твоего крика.

– Спасибо, в норме.

– Ну ладно, грейся.

– Может… - Прикусила язык, придумывая предлог, чтобы он остался. - Ты попаришь меня веником?

– Я? – Буквально воскликнул Митя из-за двери.

– Ты, ты. Или, может, хочешь доверить это дело Володе?

Усмехнулся.

- Ну, уж нет.

-Заходи, я одета.

Легла на живот, прикрыв полотенцем попу. Митя осторожно просунул

голову и убедился, что не вру. Не зря говорят, что алкоголь размягчает мозг. Раньше бы мне такое даже в голову не пришло. Никогда прежде в наших с ним отношениях, как у брата с сестрой, не существовало и намека на влечение. И не хотелось бы его и впредь провоцировать, но что сделано, то сделано… Он здесь. Позвала его я сама. Винить мне больше некого. Поэтому просто отвернула лицо и затаила дыхание.

Митя вошел, взял веник, смочил его в теплой воде и принялся молча

постукивать им по моим лопаткам. Медленно, нежно, осторожно спускаясь ниже, поглаживая. Никогда в жизни мне не приходилось испытывать такого напряжения. Мышцы натянулись, словно струны, дыхание перехватило, кровь будто загустела в венах и отказывалась двигаться.

Мир вокруг замер.

Я больше не ругала себя за то, что позвала его. За то, что позволила смотреть на свое обнаженное тело, касаться его вот таким странным образом. Просто закрыла глаза и затаилась, не понимая, что чувствую. Не зная, испортила ли все, или происходящее ничего не изменит. Моя кожа уже не чувствовала усилившихся похлопываний по ней листьями, она горела огнем под его взглядом.

Митя молчал и продолжал манипуляции с веником. Едва ощутимое скольжение по обнаженным бедрам чередовал с чувствительными ударами по щиколоткам, щекотал кончиками мокрых листочков мои ступни и снова поднимался вверх к затылку, обжигая и льдом и пламенем одновременно. И все это в полнейшей тишине. В темном помещении парилки, где воздух между нами накалился так, что его можно было уже резать ножом.

Я не шевелилась. Первый раз в жизни даже не вскрикивала от щекотки. Не двигалась совсем. Мне казалось, что от этого зависела моя жизнь. Знала, что любое движение или неосторожный взгляд приведут к непоправимому. Неловкость и так сильно зашкаливала. Если не произойдет ничего большего, чем уже происходит, то мы хоть как-то сможем завтра смотреть друг другу в глаза. Сможем даже сделать вид, что ничего не было. Но если мы встретимся взглядами… Не знаю. Не знаю.

Планета будто сделала в эти пару минут на несколько вращений вокруг своей оси больше, чем ей было положено. Тоже растерялась.

Закончив, Митя положил веник в таз с водой и молча вышел. Не сказал ни единого слова. Я даже не узнала его по звуку шагов. Словно шел кто-то другой. Не в себе. Не чувствуя земли под ногами. Качаясь. Села на лавку, обмоталась злосчастным полотенцем и попыталась справиться с головокружением. Хотела отдышаться, но горячий воздух будто специально застревал в горле. Резко вскочила на ноги, выбежала в прохладу предбанника, еще не зная, что скажу ему, но там уже никого не было.

Мы с Вовкой сидели на одной кровати лицом друг к другу в полной

темноте. В доме было уютно, тепло и тихо. Митя со мной больше не разговаривал. Сказал, что устал, лег, отвернулся к стене и уснул. Было уже пять утра, а мы с Володькой все болтали, зевая, вполголоса, развалившись на подушках.

– Мне казалось, что я тебе нравлюсь, – расстроено признался парень

и сложил руки в замок за головой.

– А я и не говорила, что не нравишься. Сказала, что мне сейчас не

нужны никакие отношения, даже мимолетные. Хотя могла бы ответить на

твой поцелуй, но, поверь, это – плохой способ забыть другого мужчину, – шепотом ответила, обнимая подушку.

– Вас, женщин, не поймешь. – Он сел и смял в руках подушку. – У

меня была девушка, мы встречались с ней две недели, а потом она сказала

мне «нет». Почему? Сама не знает. Вы, женщины, никогда не знаете, чего

сами хотите.

– Это точно. Хотя, скорее, знаем, вот только желания меняются