Где-то есть ты

Хорошо, что я здесь одна. Было бы хуже делить это корыто с другими несчастными. Испражняться в присутствии друг друга - что может быть унизительнее? Хотя в тюрьме люди привыкают и к такому. Ужас. Фу… Никогда не знаешь, в каком положении ты окажешься завтра. Когда тебе придется посмотреть в лицо смертельной опасности, когда и у кого придется на коленях вымаливать пощаду. Никогда не знаешь, как завтра повернется жизнь, будешь ли ты жив или мертв... Жизнь удивительна и непредсказуема. Только почему я раньше не дорожила ею? Почему не наслаждалась каждым прожитым днем? Почему всегда откладывала жизнь на потом?

Вот выйду замуж, тогда буду счастлива. Вот сделаю карьеру, тогда рожу ребенка. Что за бред? Сейчас бы все отдала за возможность вернуться в нормальную жизнь, за то, чтобы увидеть солнечные лучи, закат, звезды, улыбку любимого, лица родных. За то, чтобы родить ребенка и услышать его первое слово, увидеть первые неуверенные шаги…

Горячая струя громко звенит по металлическому корыту, заставляя меня стыдиться, что выходит так громко. Так противно. Стою на карачках, придерживаю левой рукой спущенные джинсы, правой сжимаю батарею, чтобы не упасть, и проклинаю этого жестокого мерзавца, который причиняет мне такие мучения. Который так изощренно меня унижает.

Закончив, умудряюсь изловчиться и натянуть на себя трусы. Тяну вверх кромку джинсов и вдруг слышу прерывистое хриплое дыхание в одном из темных углов. Резко выпрямляюсь и начинаю судорожно натягивать джинсы на задницу. Выходит не сразу. Руки не слушаются. Вглядываюсь в направление звука, едва дыша, пытаюсь справиться с молнией.

И вдруг понимаю, что это Он.

Он!

А потом слышу, ЧТО он делает, глядя на меня из темноты. Догадываюсь об этом по странным повторяющимся звукам. По тому, как они ускоряются, становясь интенсивнее и чаще. По тому, как он вдруг через несколько секунд со стоном облегченно выдыхает. Рыча и сопя, словно дикий зверь. Как замирает на несколько секунд, продолжая тяжело дышать, навалившись на стену. Как долго копошится потом, застегивая ширинку.

А потом подходит, берет корыто с мочой и направляется к выходу, оставляя меня дрожать от страха и брезгливости. Меня трясет, словно в лихорадке. Лица увидеть так и не удается. Но, кажется, я уже выучила звук его шагов. Узнаю его, наверное, из тысячи. Тяжелый, уверенный, громкий шаг, еще один, еще и еще.

Он наблюдал за мной все это время, тихонько притаившись и не дыша. Сидел в углу и не издавал ни единого звука. И ему нравилось то, что он видел. Он даже кончил, глядя на то, как я справляю нужду. Чертов больной придурок….

На меня накатывает новая волна стыда. Стою и смотрю на тонкую полоску света, льющуюся из приоткрытой двери. Думаю, как освободиться и убежать, но вдруг вновь слышу приближающиеся шаги. Нервы вытягиваются в тонкую, готовую в любой момент лопнуть струну.

Этот урод входит и быстро направляется ко мне. В одной руке у него то самое корыто, которое он с оглушительным звоном ставит на пол передо мной, заставляя вздрогнуть всем телом, в другой… Что это? Оно падает мне в ноги с глухим звуком. В тишине помещения слышится его злобная усмешка. Он разворачивается и идет обратно к двери. Когда в замочной скважине, наконец, поворачивается ключ, приседаю. Щупаю странный предмет. Это что-то грубое наощупь, твердое, но почти невесомое. Внезапно догадываюсь – примерно полбуханки почти черствого хлеба.

Сажусь на матрац, вытягиваю ноги, беру в руки хлеб. Отламываю кусочек, радуясь про себя, что внутри он мягкий. Кладу в рот и закрываю глаза. Медленно размачиваю во рту и затем только жую. Чудесный вкус, просто незабываемый!

Еще бы воды. Хотя бы пару глоточков, иначе мне придется скоро умереть от обезвоживания. Жую следующий кусок, потом еще один. Удовольствие от еды быстро сменяется адской болью в животе. Ложусь, чувствуя, как холодный пот градом катится со лба по лицу, и принимаюсь гладить живот по часовой стрелке. Не понимаю, что сильнее болит: он или моя рука. Наконец, почувствовав некоторое облегчение, встаю, чтобы размять кости. Все еще помню про насекомых.

Дышу.

Любое движение по-прежнему отдается дикой болью в каждой клеточке тела, особенно – в голове. Щупаю шишку на затылке – кажется, она немного уменьшилась, но все равно остается ощутимо большой. Пытаюсь сглотнуть слюну, которой во рту нет и не было. Ощущаю внезапно свалившуюся на меня усталость. Она буквально валит с ног, добивая головокружением.

Опускаюсь на колени, прислоняю голову к холодной стене. Прокручиваю мысленно перед глазами всю свою жизнь. И особенно последний год. Нужно вспомнить все, каждую мелочь. Просто необходимо. Всех, кого обидела, кому причинила боль. Может, удастся понять, кто мог сотворить со мной такое. Или просто нужно вспомнить, чтобы попросить прощения у Бога и покаяться.

Что мне еще остается здесь делать? Только молиться. Здесь же чертова прорва свободного времени! Пока не придут, чтобы задушить тебя. Или утопить как беспомощного котенка. Или…

Эй, мам, как ты там меня учила? Отче наш, иже еси на небесех…

Годом ранее