Где-то на земле есть рай

— Она могла навестить ясновидящую для отвода глаз, — буркнул в ответ Павел. — По твоей теории выходит, что она прекрасно сознавала, что люди Арбатова не выпускают ее из виду. Тогда она поддерживала мужа, потому и решилась на этот шаг. Вот тебе и объяснение, которое, кстати, ничуть не противоречит твоей версии.

— Да ерунда все это — версии, объяснения! — отмахнулась я. — Не может же она быть гениальной актрисой, в конце концов! Играть так, чтобы ни я, ни ты даже тени сомнения не почувствовали… Ты видел ее лицо, когда она пришла к нам? Что, скажешь, она все это симулировала?

— Иными словами, ты ей доверяешь, — подытожил мой напарник.

— Я привыкла в принципе никому не доверять, — важно ответила я. — Такая уж у меня работа.

— То есть ты все-таки подозреваешь ее?

— Паша, ты же знаешь, я терпеть не могу все эти «если бы да кабы». Мне нужна твердая почва, на которой я могу стоять. А пока мы пытаемся решить уравнение, в котором слишком много неизвестных.

Дверь нам открыл Николай Рыбников. Это был плечистый немногословный мужчина с простым лицом. Лариса сидела в гостиной, сцепив пальцы. В ярком дневном свете лицо ее казалось поблекшим и измученным.

— Вот, — она кивнула на конверт, лежащий на одноногом стеклянном столике. — Я не открывала его, как вы и просили.

Ласточкин вытащил из кармана перчатки, надел их, аккуратно вскрыл конверт и извлек из него листок, исписанный от руки. Почерк, насколько я могла судить, был тот же, что и в предыдущих письмах. Паша прочитал письмо, хмурясь.

— Может быть, вы захотите взглянуть… — держа листок за уголки, он развернул его к молодой женщине.

Лариса прочитала написанное, как-то съежилась и поблекла еще больше.

— Это похоже на стиль вашего мужа? Я имею в виду, все эти обвинения в измене и слова о том, что вы заслужили все несчастья, которые могут обрушиться на вас.

— Слава был очень ревнив, — еле слышно пробормотала Лариса. — Очень. Он ужасно злился, когда я… когда мне оказывали знаки внимания… Господи! — Она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Ну и что вы намерены с этим делать? — спросил Рыбников, мрачно косясь на нас. — Ведь это же какой-то бред!

— Прежде всего мы намерены установить автора письма, — спокойно ответил мой напарник, пряча письмо и конверт в пакет для вещественных доказательств. — Все дальнейшие действия будут зависеть от того, кем этот автор окажется.

Интересно, скажет он вдове, что мы направили запрос на эксгумацию трупа, или нет?

— По-моему, — сказал Рыбников, стиснув челюсти, — это какой-то урод, которому нравится издеваться над Ларисой. — Он неловко погладил ее плечо, дрожавшее от плача.

— Мы не исключаем и этого, — отозвался Ласточкин. — Вообще-то мы полагаем, что к письмам может иметь непосредственное отношение некий Юрий Данилович Арбатов. Слышали о таком?

Лариса вздрогнула и отняла ладони от лица:

— Арбатов? Тот, кому Слава был должен?

— Именно так.

— А зачем он это делает? — пробормотал опешивший Рыбников.

Ласточкин вздохнул:

— Юрий Данилович подозревает, что ваш муж жив и скрылся в неизвестном направлении, инсценировав свою смерть. Как его жена, вы можете знать, где он находится. Не исключено, что таким странным способом Арбатов просто пытается вас… э… спровоцировать, чтобы вы выдали своего мужа.

— Боже, как глупо, — устало промолвила Лариса. — Как это глупо. Нет, Арбатов не может… Я, конечно, не знаю, что у него на уме… Но почерк мужа!

— Любой почерк можно подделать.

— Да? А как же быть со всеми мелочами, которые могли знать только Слава и я? И то, что я ему сказала при луне у окна венецианского отеля… помните, в предыдущем письме?.. Откуда Арбатов мог об этом узнать?

— Ну, мало ли откуда, — пробурчал Ласточкин. — Если ваш муж не держал язык за зубами…

Лариса зябко обхватила себя руками. Развившаяся прядь волос повисла вдоль ее щеки.

— Мне не следовало к вам приходить. Я же знаю, кто пишет эти письма — человек, которого больше нет среди живых.

— Извините, Лариса Владимировна, — очень вежливо промолвил Ласточкин, — но это совершенно исключено. Даже если ваш муж отправляет эти письма, в чем, кстати сказать, я сильно сомневаюсь, это означает только одно: он жив.

Молодая женщина с испугом взглянула на него.

— Как — жив? Да что вы такое говорите! Он погиб, его взорвали! Его могила на Ваганьковском кладбище!

— Вы видели его тело? Вы опознали его? Это точно был он?

Рыбников нахмурился и послал капитану угрожающий взгляд, на который, впрочем, тот не обратил ни малейшего внимания.

— Это было ужасно, — сказала Лариса, отворачиваясь. — Какие-то лохмотья… кольцо на руке, а рука отдельно от тела… — Она содрогнулась. — Я упала в обморок. Простите, но я… я до сих пор не могу спокойно говорить об этом.

— То есть тело было изувечено до неузнаваемости, — подвел итог Ласточкин. — А значит, остается все же вероятность того, что ваш муж сбежал.

Лариса подперла лоб рукой. В комнате повисло тягостное молчание.

— Я не знаю, что вы там вбили себе в голову, но мой муж мертв, — наконец проговорила она. — Это совершенно точно.

— У вас есть непреложные доказательства его смерти? — осведомился капитан.