Где-то рядом. Часть 2

И тут «Евангелие», «Евангелие»… «Евангелие» — радостно заиграл всеми цветами спектра оживший мозг. Зиновьев поспешил включить запись. Первый за сегодняшний день вымученный образ был настолько живым, настолько ярким, что, не сомневаясь, Зиновьев поставил в текстовое поле теперь именно этот маркер — «Евангелие» — странное, непонятное слово, иностранное, скорее даже из какого-то древнего языка.

И вот побежала запись — голубое небо, необычный радостный звон. Облака белые-белые, и кто-то светящийся… Человек? Нет, лишь похожий на человека… Кто-то в блистающих белых одеждах, напоминающий голубя, с лицом сияющим, с гривой льва. «Ничего не бойся, лети за мной!» — протягивает он руку и увлекает куда-то вверх, кажется, в небо.

Конечное воспоминание, последняя запись мозга — момент смерти. В том, что это был именно он, Пётр Олегович не сомневался. Сколько он повидал подобных видео. Самое яркое, самое сильное воспоминание, всегда чёткое, всегда хранимое мозгом во всех деталях. Каждый раз им человек из прошлого вопил: «Посмотри, что произошло со мной!», будто предлагая разделить с ним потрясение от своей потери. Однако, никогда Зиновьев не видел ничего подобного тому, что показывал ему сейчас экран. Тот светящийся, белый… Это был не человек. Если бы Зиновьев не знал, что при сканоскопиии снимаются только реальные зрительные и звуковые образы, он бы счёл эту запись ошибкой, фантазией поражённого разума. Несколько раз Зиновьев прокрутил видео, проверил запись на подлинность, программа показала, что объекты в записи воспринимаются мозгом усопшего, как безоговорочная, единственно существующая действительность.

Но надо было спешить, времени оставалось всё меньше и меньше. Маркер «Евангелие», уже вытягивал из памяти покойного следующую запись. Полумрак, расписанные снизу доверху стены, свет не ламп, но свечей, звучание песен, красивых, но странных, человек в длинной одежде, громко восклицающий: «Христос Воскресе!», и звучный гул голосов в ответ: «Воистину воскресе!».

Зиновьев выругался. Религиозный фанатик, вот кто лежал сейчас на столе перед ним. О том, что такие люди существуют, Пётр Олегович слышал, но встречаться с ними ему никогда раньше не доводилось.

Остальные записи с мозга он снимал, уже не рассматривая их. Тех людей, которые верили во что-то, отличное от материального мира, Зиновьев считал психически больными. Как и все прочие современные люди, он не допускал существования того, в кого верили подобные люди, в Бога.

Пока снимались записи, Зиновьев отошёл от мониторов и налил себе свежий кофе.

Помещение с бледными стенами за более, чем двадцать лет работы, стало для Зиновьева родным. Он удобно расположился в кресле. Почему-то вспомнилось, как много лет назад он, молодой, энергичный, вдохновлённый идеей познать человеческий мозг, с радостью ухватился за предложение заняться новым на тот момент направлением — сакноскопией. Это было модно, было дорого, престижно. Это сейчас, сканоскопия — обязательная по смерти процедура, входящая в пакет оплачиваемых государством услуг, а раньше… Вспомнив, о своём заработке в былые времена, Пётр Олегович довольно погладил плотный живот. А сколько женщин, дочерей, вдов, утешил он в этом самом кабинете?.. Пожалуй, он не смог бы всех их сосчитать. Процедура сканоскопии позволяла получить доступ к памяти о всех денежных ресурсах покойного, она выуживала из памяти номера всех банковских счётов и карт, позволяла узнать пин-коды и пароли, поэтому за молчание Зиновьева наследником приходилось хорошо платить, с ним делились. Теперь всё иначе… В нынешнее время Зиновьев по закону был обязан, без всякого вознаграждения, передать все записи, снятые с памяти умершего, в базу единого государственного хранилища, а также ближайшим родственникам, а разглашение информации, полученной в процессе сканоскопии, считалось теперь уголовным преступлением.

Зиновьев уныло бросил взгляд на монитор. То, что там происходило, неожиданно, его заинтересовало. Женщина, молодая, красивая, смеялась и вела себя так, что не оставалось никаких сомнений — она флиртовала. Это было интересно. Зиновьева, даже сейчас, даже спустя много лет работы, такие эпизоды продолжали волновать. Он придвинулся поближе, расположился поудобнее в кресле и включил звук. Все воспоминания всегда были от первого лица, в данном случае Пётр Олегович видел всё глазами лежащего перед ним на столе Ивана Арсеньевича.

— Сегодня вечером я жду тебя… — говорила красавица, придвигаясь ближе.

Пётр Олегович увидел пульсирующую венку на её шее, поднимающуюся при каждом вздохе грудь.