Где ты, любовь?

— Ирвин любит меня. Ты не знаешь, какими глазами он смотрит на меня! Что-то вынудило его отказаться от нашей любви. И я хочу выяснить, что именно. Я не верю, что он вот так, запросто, взял и разлюбил меня — слишком глубокое чувство нас связывает.

Джейн слушала ее молча. Она понимала, что Эмили звонит ей вовсе не для того, чтобы поплакаться в жилетку, и с опасением ждала, когда сестра наконец перейдет от эмоций к сути вопроса. Долго ждать ей не пришлось. Успокоившись и закончив сбивчивый монолог, Эмили перешла к тому, что побудило ее позвонить.

Эмили потребовала, чтобы Джейн передала Ирвину, что завтра в пять тридцать она будет ждать его в кафе «У Барни». И если он не придет, пообещала заявиться к нему домой. Джейн пыталась отговорить сестру, но та ничего не хотела слушать. С тяжелым сердцем Джейн была вынуждена согласиться.

— Диктуй адрес, — мрачно произнесла Джейн, нащупав в сумке ручку и блокнот.

Эмили уже дала отбой, а Джейн все прижимала трубку к уху, слушая короткие гудки и размышляя, что ей теперь делать. Как передать Ирвину сообщение сестры, не привлекая ничьего внимания. Пребывая в расстроенных чувствах, она не услышала щелчка в трубке, раздавшегося, когда где-то положили трубку параллельного аппарата.

Ни о какой работе теперь думать она была не в состоянии. Так Джейн просидела до того момента, как проснулась Бесс, и даже тогда не смогла полностью отвлечься от тяжелых мыслей, отвечая невпопад на вопросы девочки. Лишь приход Оливии заставил Джейн взять себя в руки и попытаться вести себя как обычно.

Но весь оставшийся вечер она вздрагивала каждый раз, когда Оливия обращалась к ней, хотя это случалось нечасто. Джейн отметила, что сегодня Оливия выглядит особенно усталой, безвольной и пассивной. На всякий случай Джейн спросила у нее, как та себя чувствует. Оливия внимательным и долгим взглядом посмотрела на нее и ответила, что просто немного устала на работе. Джейн на минуту даже показалось, что в ее усталых глазах промелькнул укор. Умом она понимала, что во всем виноваты ее богатое воображение, чрезмерная впечатлительность и нечистая совесть, но от этого легче не становилось.

Бесс крутилась вокруг усталой матери, пересказывая все, что она делала и что узнала за этот день. Оливия слушала вполуха и кивала невпопад. Чтобы отвлечь девочку, Джейн предложила ей подняться в детскую и немного порисовать.

Таким маневром она убила двух зайцев: предоставила Оливии возможность отдохнуть от ребенка, а себя избавила от угрызений совести, которые особенно сильно терзали ее в присутствии жены Ирвина. Джейн достала бумагу, краски и кисточки из шкафа и позволила Бесс в процессе творчества художественно перемазаться с ног до головы.

В ожидании прихода Ирвина она вся извелась. Больше всего Джейн боялась, что тот придет слишком поздно и она не сможет ему передать сообщение от Эмили.

К счастью, в тот вечер Ирвин вернулся домой раньше обычного. Бесс первой увидела машину отца, поворачивавшую к дому. Девочка издала радостный вопль и выбежала из комнаты. Джейн поспешила за ней. Ирвин остановил машину перед гаражом и, выйдя из нее, о чем-то говорил с соседом.

Бесс маленькой обезьянкой висела на отце, мешая ему разговаривать и рискуя перемазать его в краске, которой была заляпана вся ее одежда и руки. Ирвин со смехом отлепил ее от себя и поставил на землю, запретив снова карабкаться по себе до тех пор, пока она не приведет себя в порядок. Девочка с большой неохотой подчинилась и стала нарочито медленно подниматься на веранду, громко вздыхая от такой несправедливости. Подоспевшая в эту минуту Джейн извинилась за то, что не досмотрела за Бесс. Если бы не сосед, свидетель этой сцены, ухмылявшийся через забор, Джейн могла бы прямо сейчас воспользоваться удобным случаем и рассказать Ирвину о звонке Эмили. Бесс уже ушла в дом, и причин оставаться на улице у Джейн не было. Она поспешила за девочкой и, проходя мимо Ирвина, тихо произнесла:

— Мне надо с вами поговорить. Наедине.

Джейн поняла, что Ирвин недаром выбрал профессию актера. Лишь его быстрый взгляд сказал ей, что ее слова услышаны и поняты. Она с облегчением вздохнула, но тут же снова напряглась, вспомнив, что для разговора с Ирвином еще предстоит найти время и место.

Она чувствовала себя морально измотанной, переживания второй половины дня сильно отразились на ее самочувствии — у нее разболелась голова. Она понимала, что просто не в состоянии остаться на ужин. Ей нестерпимо хотелось как можно скорее покинуть этот дом. Необходимость обманывать хозяйку тяжким грузом лежала на душе. Джейн поспешила сказать Оливии, что не сможет остаться на ужин. Оливия молча выслушала ее извинения и даже не спросила о причине столь внезапного желания покинуть их дом. Она лишь тихо ответила:

— Конечно, поезжайте домой, если вам надо.