Где ты, Маленький 'Птиль'

-- А,Урк потерял в лесу не лазутчика, -- сказал второй первому. -- Он потерял агитатора. Да, Рест?

-- Похоже, Митар, -- сказал Рест. -- Да, уль Митя, мы вам не представились: Рест... Митар. Я поклонился.

-- Я не агитатор, -- сказал я. -- Как вы знаете, я еще учусь в школе, но так уж вышло, что мы с папой попали в такую ситуацию, что многого понаслушались и понагляделись.

-- Вот как? -- сказал Рест.

-- И убейте меня на месте, если вы по характеру и даже облику чуточку не напоминаете мне повстанцев.

Рест и Митар расхохотались, а Митар сказал:

-- Как же быть с вами-то, уль Митя? Я пожал плечами и вдруг спросил:

-- А что слышно про Пилли, если вы знаете, о ком я говорю?

-- Знаю. Я знаю, -- сказал Рест. -- Мы даже дружили когда-то. Вчера ее видели среди повстанцев. В одежде медсестры.

-- Вот это да! -- сказал я бойко. -- Не ожидал!

-- Все возможно, -- сказал Рест. -- Между нами говоря, мой большой друг давно стал повстанцем -- капитан Рольт.

-- Капитан Рольт?! -- воскликнул я. -- Это тот самый, на знаменитой подлодке, да?

-- Он самый и есть, -- сказал Митар.

-- Потрясающе! -- сказал я. -- Уль Рест, тогда вам прямая дорога к повстанцам, если уж капитан Рольт ваш друг...

-- У нас с ним оказались разные представления о чести военного офицера, -- сказал Рест задумчиво.

-- Разные представления? -- спросил я. -- Не знаю, не уверен. Рест так же задумчиво посмотрел на меня, думая, вероятно, совсем о другом, потом сказал:

-- Что же с вами-то делать, вызвать сюда машину?

-- И что?

-- И в город. Риск? Все же меньший, чем если мы пойдем в бой. Не оставлять же вас в лесу. Головоломка какая-то!

-- А там-то как, в городе? -- спросил я. -- Где я буду?

-- В наших укрытиях. В казармах. Где же еще?

-- А как я найду отца?

-- А как бы вы нашли его, доберись вы до города сам? Мне оставалось только вздохнуть. Не мог же я сказать, где бы я стал его искать.

-- Может, он в нашем бывшем доме. Дом вряд ли тронут.

-- Да, конечно. Вы -- гости, -- сказал Митар, -- но... а,Урк...

-- Вот вы говорите а,Урк, а,Урк, -- сказал я. -- А кто он такой, собственно? Откуда вы его знаете?

-- Ну-у, он известный в Политории кулачный боец.

-- Да, -- сказал я, -- но говорите-то вы о нем не как о кулачном бойце. Он был в отряде повстанцев, бежал оттуда, он сам рассказал это мне. Он там был в плену, хотя он и не чиновник квистории, не военный. Кто он такой вообще?

-- Как вам сказать... он -- работник тайной службы квистории, что-то вроде этого, -- сказал Митар.

-- И исполнял приказ квистории? -- спросил я. -- Я имею в виду не его побег, а то, что "прихватил" и меня? Нам что, угрожали моро или повстанцы рядом? Смешно.

Рест и Митар были явно смущены. Пикнула "машинка" Реста.

-- Уль Рест, -- услышал я. -- Центр сообщает...

-- Что именно? -- спросил Рест.

-- Что скорее всего по ситуации наш отряд сегодня уже будет не нужен. Время позднее.

-- Понял, -- сказал Рест. -- Скоро будем. Приготовьте одежду среднего размера. С нами землянин.

-- Я вас понял. Все будет выполнено.

Через пару сотен метров из-за деревьев вышел солдат и отдал Ресту и Ми-тару честь -- прямая рука, резко выкинутая в сторону, параллельно земле. Честное слово, при внешней несхожести это напомнило мне жест фашистов. Поглядев влево и вправо, я увидел и других солдат, с равными промежутками стоящих в лесу по некоей кривой, вероятно, они окружали лагерь отряда в роли часовых. На секунду у меня замерло сердце -- я подумал о моро, о Митаре и Ресте; было такое ощущение, что шаг, другой -- и они сами уйдут к повстанцам (и вовсе не от страха поражения), но, появись моро, и Рест, и Митар стали бы сражаться и погибли бы, а мне не хотелось, чтобы они погибли.

Конечно, тот, кто связался с Рестом, рассказал отряду, что за "птицу" ведут их офицеры. Рест всех "успокоил", сказал, что ночь я провел в лесу на дереве, немало прошел, выбился из сил, так что вопросы ко мне потом. Лагерь отряда ничем особенным не отличался: двухскатные защитного цвета навесы и гамаки. Работало несколько печек -- готовился ужин. Я переоделся, обтеревшись полотенцем, повесил сушиться рубашку, куртку, брюки и достал, к общему восторгу, рыбу. Когда я показал снасть, которой я ловил, все ошалели от моей сообразительности. Рыбу зажарили, а я пока сидел на куске бревна, прислонившись спиной к дереву, и, кажется, какое-то время ни о чем не думал. Часовые молчали, начало темнеть, чуть тише и реже стали выстрелы и взрывы в Тарнфиле: надвигалась ночь. Ночь в гамачке, как когда-то -- сон днем летом на даче, на Земле, не так ли, Митя Рыжкнн, ученик-школьничек, а? Да-а, до этого восьмого класса надо еще дожить: выжить и долететь до мамы. Худо мне было на душе: отец не знал, что со мной, жив ли я, а я боялся выдать себя и кого-то еще, если наладить коммуникатор.

"Бежать сегодня же ночью, вот что!" -- решил я.