Где ты? (СИ)

— Чего встала, как корова не доеная? — тетка отодвинула грубо сколоченный сундук и открыла лаз подпола — Лезь, давай! Да смотри, тихо сиди. Если хоть пикнешь — нас обеих погубишь.

Она с ужасом уставилась в зияющую дыру непроглядного мрака, чувствуя, как от страха немеет тело.

— Лезь или выгоню! — пригрозила хозяйка.

Зажмурив глаза, Атилоя сползла в широкую дыру подпола и затихла.

***

Придворный маг во дворце Елора вызвал фурор, а тот факт, что им оказался Яур, которого и так все побаивались, легкую панику. Дамы трагично заламывали руки и выдумывали по будуарам подробности его колдовских злодеяний. Лично Меитит от всего этого было смешно. Ну, маг. Ну, есть у него особые способности. И что? Маг — не человек, что ли? И, вспоминая его красивое какой-то нечеловеческой красотой лицо, понимала: не человек.

В Соре тоже когда-то были маги. О них остались легенды, выдумки и, как ни странно, некоторые исторические свидетельства. Хотя, по мнению Меитит, после того, что эти маги вытворяли, люди должны были предать их забвению, как самый худший из кошмаров, и никогда не вспоминать. И она прекрасно понимала, что если Яур маг, то он спокойно может пережить пять человеческих поколений и не постареть ни на морщинку. Если раньше она и позволяла себе капельку помечтать о замужестве с этим человеком в качестве ее супруга, то теперь эти типично женские мечты окончательно умерли. Его жены будут стареть и умирать одна за другой, если, конечно, он не найдет себе где-нибудь магиню.

Конечно, в глубине души Меитит испытывала досаду. Единственный мужчина. Отнесшийся к ней непредвзято, оказался совершенно точно ей не парой. Видимо, так устроен мир: одной рукой боги щедро одаривают, а другой — обирают.

— Выше нос, Меитит. Мы скоро возвращаемся домой. Может, ты не хочешь?

Меитит посмотрела на Отора, на его встревоженный взгляд, ободряющую улыбку.

— Отор, скажи мне, я когда-нибудь выйду замуж?

Его улыбка несколько померкла, стала какой-то ненастоящей, вымученной, а взгляд стек с ее лица куда-то вниз:

— Разумеется, когда-нибудь ты выйдешь замуж. — голос ее верного друга в конце фразы еле заметно дрогнул и сошел на легкий сип.

— Ты не хочешь, чтобы я выходила замуж?

Отор как-то неловко вздрогнул и, отвернувшись от нее, стал играть в молчанку. И Меитит внезапно прозрела: вот тот мужчина, который относится к ней непредвзято. Он всегда был рядом, во всем помогал, заботился, но всегда прямо говорил ей что думает и никогда не потакал ее прихотям. И его странное поведение в последнее время теперь стало ей понятным. Она стояла и смотрела на его широкую спину несколько долгих минут, прочувствовала каждую свою ошибку, каждое заблуждение, и внезапно ощутила радость, тихую и безмятежную.

Отор почувствовал обвивающие его сзади женские руки и касание ее лба к своей спине.

— Не отвечай. Я наконец-то все поняла.

Широкие мужские ладони легли поверх тонких женских пальчиков.

***

Трактирщик с подозрением осмотрел двух девиц, коих раньше не видел в своем заведении. В «Танцующий Клоп» если и ходят девицы, то обычно веселые и разбитные, и вид у них, ясное дело, весьма потасканный. А эти…

Одна блондинка, красивая, личико как у куклы. Вторая в косынку повязана, с синяками на лице, но тоже симпатичная. Но это не важно. Мало ли хорошеньких девчат? У них были манеры аристократок, об этом кричал каждый жест.

— Милейший, — понизив голос, обратилась к нему блондинка, — мне нужно справить одно дельце.

Трактирщик бы сказал ей что-нибудь похабное, но с леди так не разговаривают. А ну, как вернется, да не одна?

— Слушаю.

— Где я могу найти хорошего наемника?

— Для охраны? — уточнил он, хотя очень удивился. Зачем для охраны леди потребовался наемник?

— Нет, не для этого. — с намеком произнесла блондинка, и трактирщик понял: леди желает кого-то отправить к богам.

— Тогда вам не в мое заведение нужно. Моя публика сплошь пьяницы, да шлюхи. Это вам на каменную улицу, вниз, к реке. Там будет халупа с вывеской «Хмельная Щука», вот, вам туда.

— Благодарю. — мурлыкнула леди и одарила трактирщика не только улыбкой, но и звонкой монетой.

Каменная улица, как оказалось, располагалась в довольно неприятном райончике. Ветхие домишки и грязные улочки при одном взгляде наводили уныние. Чем ниже они спускались и ближе подходили к реке, тем больше им встречалось разного сброда, домишки превращались в убогие хибары и бараки, а улочки — в мусорную свалку. И весь этот мирок жил своей жизнью. По переулкам, зазывно приподнимая довольно грязные подолы, работали грошовые шлюхи. По темным уголкам после рабочего дня жались карманные воришки и попрошайки, все малолетние. Из-за каждой хлипкой двери, имевшей какую-нибудь вывеску, доносился мужской гогот, звон железной посуды, женские визги, а то и звуки драки.

Эилин на всякий случай сжала рукоять кинжала, лежащего во внутреннем кармане плаща. Правая завывала и тряслась от страха, оглядываясь по сторонам, чем несказанно раздражала принцессу.