Где ты, там я. Сборник рассказов

Замок щелкнул, Егор прислонился лбом к холодной поверхности двери. В висках все еще стучало. Он пару раз глубоко вздохнул. Стало легче. Наверное, и правда, есть на свете только одна любовь. Единственная. Все остальное лишь попытка заменить оригинал, избавиться от ноющей боли в груди.

– Па-а-п? – раздался голос дочери. – А ты чего?

– Все хорошо, – улыбнулся он через силу. – Я Алю проводил. Она уехала.

– Совсем? – Тошка держалась рукой за щеку. Егор кивнул. – А я есть хочу, – шмыгнула она. – Я деньги дома забыла. Я потому сразу на кухню и пошла, что мне кушать очень хотелось, а она… и потом я… – одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

– Ну, все, все, – Егор подхватил дочку на руки и понес на кухню. – Сейчас мы чаю попьем. С бутербродами. Да?

Тошка кивнула, слабо улыбнувшись сквозь слезы. К миске с оладьями они так и не притронулись. Утром Егор скинул их в мусорку, туда же отправились и всевозможные амулеты и обереги щедро развешанные Алей по всему дому.

***

Телевизор на стене беззвучно работал, цветные сполохи плясали по комнате. Егор плотно закрыл дверь в детскую, чтобы не разбудить Тошку. Павел, старый друг, заехал поздно вечером и они негромко обсуждали завтрашнюю поездку.

– Нам бы завтра пораньше тронуться, до пробок. Давно мы с тобой на речку не ездили! Помнишь, как раньше? – начал Павел и осекся.

Егор, странно вздрогнув плечами, кивнул. Да, давно. Год с небольшим. С тех пор как заболела жена.

– Зря ты на них в суд не подал, – правильно истолковал его вздох Павел. – Я бы тебе толкового адвоката из своих парней выделил, зря, ей-богу, зря.

Павел заведовал юридической фирмой и, несмотря на внешность весельчака-балагура, обладал бульдожьей хваткой успешного адвоката. Егор вздохнул.

– Они сделали, что могли. Кто же знал, что этот прибор выключится? Чертовщина какая-то, – Егор залпом допил свой стакан. – Как будто проклял кто. Ты же помнишь, какая она была веселая, легкая? И вдруг, как подменили – ревность без причины, скандалы, истерики, головные боли эти ужасные. Надо было сразу ее к врачам тащить, а я с ней ругался. Думал, бабья блажь… А теперь уже ничего не изменишь…

– Ладно, – сказал Павел, поднимаясь, – время позднее, пойду. На моей машине поедем? Может, тогда сразу вещи в багажник сложим, чтоб завтра время не терять?

Пока Егор искал в недрах квартиры рыбацкое снаряжение, Павел шумно возился в прихожей, натягивая ботинки.

– Привет, Тонечка, – кивнул он, заметив, выглядывающую из-за угла смущенную физиономию девочки. – Ты чего не спишь? Поздно уже.

– Привет. Дядя Паша, а вы с папой куда-то завтра едете? – Тошка вышла в коридор.

– Едем, едем! – Павел улыбнулся. – Сто лет не выбирались. Егор вон зеленого цвета уже. Ему свежий воздух нужен.

– А я? – губы ее капризно надулись.

– Ну, Тонечка, мы же на денек только. Вечером приедем.

Тошка нахмурила светлые бровки и, казалось, задумалась.

– А вот я папе скажу, что вы ко мне приставали, – решительно вскинула она голову.

– Как приставал, ты, о чем?

– А вот так. Щупали меня, вот!

– Ты что мелешь? Тонька, ты что? – громким шепотом возмутился Павел, мгновенно вспотев. – Да ты в своем уме? Ты сериалов, что ли, насмотрелась? Я вот Егору скажу…

Тошка лишь плечами пожала. Павел посмотрел в ее ясные серые глаза. Как, откуда в этой головенке такие мысли? Да не трогал он ее никогда. Ну, возился с малышней, летом на даче. Неужели она могла решить, что?.. И пока мысли сайгаками носились в его голове, девочка улыбнулась. Улыбнулась совсем по-взрослому, той самой улыбкой, какую Павел не раз видел у взрослых прожженных сук. И вспотел еще больше. Даже если и не поверит Егор дочери, все равно дружбе их, многолетней и прочной в одно мгновение придет конец… Хотя какое не поверит! Он за Тошку и убить может! И ничего ты не докажешь, хоть умри! И тут он сдался, и чуть слышно пробормотал: – Ты чего добиваешься, а?

– Мы с папой в аквапарке давно не были, – скромно потупилась Тошка.

– Понятно, – кивнул Павел и провел рукой по мокрому лбу.

Егор вынырнул из комнаты с рюкзаком и спиннингом.

– Еле нашел, – выдохнул он. – О, дочурка! Ну-ка марш в постель. Я рано уеду, а ты с Серафимой Борисовной останешься.

Тошка послушно кивнула, продолжая смотреть на Павла влажными глазами.

– Тут, знаешь, какое дело, – пробормотал Павел, не сводя взгляда с безмятежного лица девочки. – Жена только что позвонила, мать у нее заболела. Придется ехать. Сам понимаешь, теща – это святое!

– Черт! – Егор уронил рюкзак на пол. – Ладно, Павел, не судьба, видать. Ну, может, на следующие выходные?

– Ага, давай попробуем, – Павел заспешил, засуетился. Наскоро пожал руку Егору и вывалился за дверь, чувствуя, как колотится сердце и ноет в правом боку.