Где ты встречаешь рассветы?

– Ты! Жили без тебя и ещё бы прожили, так нет! Говорил Иванычу, не доведёт до добра эта хренова статуя! Продался за тридцать серебренников, Иуда! Собственного сына под монастырь! Уходи, слышишь?

– Игорь Георгиевич! – пролепетала Антонина, глядя на Беляева круглыми от изумления глазами. – Что вы такое говорите?

– А ты! – он повернулся к девушке. – Как ты могла?!

– Да что я могла?

– Сговорилась с ней? Сколько тебе заплатили?

Доктор, не помня себя от злости, двинулся было в нашу сторону, но был крепко схвачен Алексом за грудки.

– Ты сбрендил, дружок?

– Да пошёл ты!

Беляев попытался двинуть Алекса в челюсть, тот увернулся, и началась самая настоящая потасовка, подкрепляемая короткими взвизгами Светланы Павловны и моими тщетными попытками разнять мужчин.

Я не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы в действие драмы не вступил ещё один участник.

Саша, продолжавший лежать на коленях у Антонины, вдруг громко и протяжно вздохнул и, поморгав ресницами, открыл глаза.

Это событие подействовало на Беляева, как ушат ледяной воды. Отпрянув от врага, он, глубоко вздохнув, опустил руки и даже попытался улыбнуться – Саше.

– Гоша… – выдохнул Саша, обратив затуманенный взор на Беляева. – Ты меня разбудил…

– Прости, Сань! – неузнаваемо мягким голосом ответил доктор, а я вздрогнула, начиная кое-что понимать.

Взгляд Саши качнулся налево, к Алексу, задержался на секунду в раздумье, потом поплыл к Светлане Павловне, при узнавании которой брови парня слегка напряглись, а затем отправился дальше в путешествие, но, дойдя до меня, вновь наткнулся на Беляева – тот исхитрился быстрым движением загородить меня от обзора.

Я окаменела, вдруг ясно осознав, что лучшее, требующееся сейчас от меня, – стать невидимой и неслышимой.

Доктор, не меняя траекторию движения, по короткой прямой направился к больному, заслоняя своей фигурой весь мир.

– Как ты себя чувствуешь, Сань?

– Кажется, хорошо… – Саша ласково улыбнулся Антонине и попытался привстать.

– Лежи, лежи! – Беляев продолжал загораживать собой ненужную помеху спокойствию, а я, схватив Алекса за руку, потянула его к двери.

Но, видимо, удача сегодня была не на нашей стороне…

Не успели мы потихоньку открыть дверь, как услышали позади себя удивлённый возглас Саши. Я обернулась и поняла, что все наши дальнейшие действия бессмысленны – нас заметили.

– Ты! – на меня, не мигая, смотрели серые глаза человека, которые могли сломить чью угодно волю. – Ты вернулась!

Я неловко замерла, сжав сильнее ладонь Алекса.

– Сань, тебе нельзя волноваться, ты помнишь? – Беляев всё ещё надеялся отвлечь от меня парня. – Давай мы с тобой успокоимся и постараемся разумно…

– Ты говорил, что мне померещилось! – с укором оборвал Саша доктора. – Зачем ты так, Игорь?

– Прости меня, Сань! – Беляев опустился перед другом на корточки. – Я думал, так будет лучше…

Но Саша его уже не слышал, обратив на меня горящий, полный мучительной радости взгляд.

– Здравствуй, Саша, – я поняла, что отмолчаться больше не удастся. – Тебе не померещилось. Я действительно существую, хотя пока не понимаю, как ты обо мне узнал.

– Конечно, существуешь, – кивнул он с такой уверенностью, как будто никогда в этом не сомневался. – Я знал. И ждал тебя.

– Откуда знал, Саша? Ты видел моё фото на обложке журнала? Но это было так давно!

– Я… нет, не видел… Ты приходила ко мне по ночам… – он помотал головой в ответ на мой удивлённый возглас. – Нет-нет, не каждую ночь!

– Что – живьём приходила? – Милостивый решил пошутить и тут же получил от меня болезненный тычок в бок.

– Вы думаете, что я ненормальный? – серые глаза обратились на именитого гостя.

– Нет, почему же, – моментально растерялся Алекс.

– Они все думают, что я ненормальный! – пожаловался мне Саша. – Даже мой отец.

– Зачем ты так, Сань! – с болью в голосе воскликнул Беляев.

– Они не верят мне, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула я и сделала шаг вперёд. – Я бы, наверное, тоже не поверила на их месте…

Он встал, слегка пошатываясь, но решительно отказываясь от помощи друга и Антонины. Бледное ещё пять минут назад лицо сейчас пылало ярким румянцем, и мне было не понять – то ли от необычайности самой ситуации, то ли от живущей внутри этого человека болезни.

– Как тебя зовут? – он прошептал эти слова почти неслышно, явно страшась услышать ответ и в то же время страстно желая его получить.

– Василиса.

– Василиса… – повторил он, прислушиваясь к своему голосу. – Василиса… Даже лучше, чем я мог представить!

Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ, а потом первая сделала тот шаг, которого он ждал так долго.

Он обнимал меня, как обнимал бы маленький сын вернувшуюся с войны мать. Я гладила его по голове и улыбалась Алексу, который топтался где-то на горизонте. И всем остальным улыбалась тоже, и самой себе…

Глава 12

– Это случилось ровно семь лет назад… – голос Беляева звучал ровно, но слышалось в нём страдание такой силы, что меня пробрала дрожь.