Где ты?

Серж. Потому что я могу здесь быть, а там я не могу… Я не могу туда вернуться, понимаете? Папе нельзя возвращаться в Россию. И мне с мамой из-за него тоже нельзя. Нам так сказали. Это, типа, опасно… Мы уехали в девяносто шестом, и с тех пор я там не был… Уже восемь лет… Вы не понимаете, потому что вы в любой момент можете вернуться, в любой день… А я не могу. И поэтому, у меня совсем другое к этому отношение… вот.

Лео. Типа, запретный плод сладок? Типа, — «нет жизни хуже той, в которой ты никогда не сможешь покинуть Россию, и нет жизни хуже той, в которой ты не никогда не сможешь в нее вернуться».

Саша. Кто это сказал?

Лео. Не помню… И мнения этого, кстати, не разделяю. У меня уже очень давно другая родина. Я к ней привык и люблю ее. А Советский Союз я даже не помню. Я до восьми лет ничего не помню. Мое первое воспоминание, — как я в Тель-Авиве из самолета выхожу, и надо мной небо — такого ярко-синего цвета, что я даже не верю, что оно настоящее.

Пауза.

Наташа. А я тебя понимаю, Серж. Я первый год здесь так скучала за Россией, вообще кошмар. Мне все время домой хотелось. Сны снились про это даже. Я плакала даже. И еще я, прикиньте, скучала по нашим страшным зданиям. Ну, по спальным районам нашим.

Серж. И я тоже. Я тоже! Вот точно так же, да… Спальные районы. Я тоже по ним скучаю. Я ужасно по ним скучаю. Под Лондоном есть дома похожие, такие, знаете? Государственные дома для бедных. Я туда специально ездил, и гулял там, и смотрел на них!

Наташа. Такие же серые коробки, как у нас?

Серж. Да. Серые коробочки… родные такие.

Саша с Лео переглядываются.

Наташа. А еще я тут, короче, в мой первый год парижский, — страшная такая стала… распухла вся и волосы испортились… Кошмар, вообще… А потом, как-то… Не знаю, привыкать начала постепенно… К хорошему… И чем дальше, тем… А, теперь, вот… Но я тебя понимаю, Серж. Да! Я тебя понимаю…

Пауза.

Саша. Ну, допустим, в первый год я тоже скучала.

Лео. Ты?

Саша. Это нормально — скучать в первый год….(улыбается). Я в первый год вообще… Себе на стенку повесила… Написала на листе бумаги… А, ладно…

Лео. Скажи.

Саша. Нет.

Лео. Скажи. Давай, скажи.

Саша. Ладно. (отпивает ликер из бутылки) Я написала: «Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. (Лео подхватывает — заканчивают они с Сашей хором) Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна».

Долгая пауза. Бутылка идет из рук в руки, и все, по очереди, из нее отпивают.

Серж. А у вас есть в России любимое место?

Наташа(быстро). Поселок Лазаревское, на Черном море. Лучшие пять дней жизни, в августе девяносто девятого…

Саша. У меня любимое место — Питер. Летом, когда белые ночи.

Серж. А у меня Ленинский проспект. Мы там жили. И Чистые пруды. Там бабушка жила… И еще Коломенское. Я там гулял… И Чистые пруды…

Лео. Ты уже говорил. Саша, а если я приеду в Питер, ты станешь моим гидом?

Серж. А моим? Ты станешь моим гидом?

Лео. Тебе же нельзя в Россию.

Серж. Ну, я могу аккуратно… Поменять, там, фамилию и приехать…

Лео. Так чего до сих пор так не сделал?

Серж. Потому что раньше я не знал, что Саша может показать мне Питер!

Саша. Офигеть… Не собираюсь я никому ничего показывать.

Лео. Даже если мы тебя будем умолять?

Саша. Не надо меня умолять…

Наташа медленно встает с дивана и идет к стулу, где лежит ее сумка.

Саша. Э? О? Ты чего? Куда?

Наташа. Домой.

Саша. Здрасте! А я?

Наташа. Зачем я тут тебе?

Саша. Здрасте…

Наташа. Что?

Пауза.

Саша. Ты что, так вот сейчас уйдешь, и оставишь меня одну, в квартире, с двумя мужиками?

Наташа. А ты не справишься? Тебе помощь нужна?

Саша. Конечно, нужна.

Наташа. И что ты предлагаешь?

Саша с вызовом смотрит на Лео. Встает, подходит к Наташе, шепчет ей что-то на ухо. Наташа охает, потом хихикает, потом кивает. Наташа с Сашей смотрят на Лео и Сержа, которые оба сидят, обернувшись назад и не сводя с девушек глаз.

Наташа с Сашей целуются. Лео с Сержем переглядываются. Наташа идет к проигрывателю, выбирает диск. Включает песню «Pendant que les champs brûlent» группы Niagara.