Где водятся волшебники?

Первые лучи солнца были восприняты измученными кошмарами путниками как долгожданное благо, и после короткого утреннего привала наблюдение за воздухом в четыре пары глаз было возобновлено с учетверенной бдительностью. Но две почти бессонных ночи даром не проходят и для самых выносливых и терпеливых героев, и поэтому к наступлению следующего вечера половина отряда уже находилась в почти невменяемом измотано-сонном состоянии. Еще одна четверть молча страдала от новых ожогов на руках и безжалостно втоптанной в мохеровый ворс Масдая профессиональной гордости мага.

Переглянувшись устало в оранжевом свете подернутого пухлыми облачками заката, путешественники единогласно постановили, что эту ночь они проведут на земле.

Высмотрев подходящую для вечернего пикника полянку в лесу неподалеку от ручья, ковер пошел на снижение, и через полчаса в новом котелке уже варилась овощная похлебка с вяленым мясом, нарезался подсохший за сутки каравай и разливался по кружкам обжигающий травяной чай. Еще через полчаса последние остатки ужина были уничтожены с особой тщательностью, посуда помыта, а одеяла разложены вокруг утомленно притихшего костра.

– Спокойной ночи? – рассеяно полу-пожелал, полу-вопросил Агафон и тяжело опустился на свое смягченное лапником ложе.

– Да? – вежливо удивились все, включая Масдая.

– Д-да… – недоуменно приподнял голову и нахмурился студиозус. – А что? Вы что-то забыли?

Теперь пришла пора удивляться остальным.

– Мы забыли?.. – опешил рыжий отряг.

– Мы забыли?! – поддержала его Серафима.

– Нет, мил человек Агафон, – недовольно прошуршал Масдай. – Это не мы забыли. Это ты забыл.

– Я забыл?!

– Ты, – согласно кивнула царевна.

Волшебник сел, обхватив руками коленки, и закрутил головою по сторонам, испытующе заглядывая под каждый кустик, мешок и кучу хвороста.

– Да вроде ничего не забыл… – непонимающе уставился он в конце концов на друзей. – Или это шутка такая?

– Шутка?! – вытаращил глаза Иванушка.

Физиономия чародея просветлела озарением.

– А-а-а-а, я понял!!! – весело воскликнул он. – Это меня так в детстве матушка приемная учила «спасибо» говорить!!!.. Ребята, спасибо! Всё было очень вкусно, кроме похлебки, каравая и чая, и посуда была помыта замечательно, та, которая не раздавлена и не покорежена, потому что не отмывалась, большое гранмерси Олафу! А теперь – спокой…

По выражению лиц окруживших его спутников студент быстро понял, что сказал что-то не то и не так.

И, самое главное, не про то.

– Агафон, – строго уперла руки в бока Сенька. – Ты что, вправду ничего не понимаешь, или прикидываешься?

– Прики… то, есть, не понимаю, – в кои-то веки честно признался волшебник.

– Непонимание не освобождает от наложения защитных чар вокруг лагеря на ночь! – строго выговорил конунг, требовательно сверля его не подбитым книжкой глазом.

– А посох?

– Заряд его сел еще ночью на ярмарке, – напомнила царевна.

– А ты откуда знаешь? – ревниво прищурился маг.

– Раньше он голубым светился, а сейчас – нет.

– Не хочет – вот и не светится… Из вредности встроенной. Заряд у него сел… ага, как же… двадцать раз… – неожиданно как для себя, так и для всех остальных от всей души выпалил студент, вытряхивая перед равнодушно-серым наследием Агграндара весь ворох недавних, но уже успевших порядком подмариноваться, забродить и прокиснуть обид. – Так я и поверил ему… Держи карман шире… Ищи дурака за четыре сольдо… Как меня по рукам шарахнуть четырнадцать раз на дню так, что искры из глаз – на это у него заряд есть, эт вы не извольте беспокоиться, а как на что полезное – так нет! Что перед ним такие люди на нитки шелковые выкручиваются – ему наплевать! Что другие люди из-за него могут не проснуться завтра – ему тоже по барабану! Изгаляешься перед ним, как на экзамене, всё уже показал ему и рассказал, даже чего не знал, а ему – хоть бы пень по деревне!!! На руках уже места живого нет!!! Лицемер! Недотрога! Ханжа! Пусть он нас и защищает сам тогда, если такой самостоятельный и никто ему не нужен!..

– То есть волшебника мы в ВыШиМыШи так и не получили, я поняла, – скорбно поджала губы Сенька.

– Что?..

– Вообще-то, я много волхвов не знаю… – оценивающе склонил голову и медленно проговорил конунг, – но глядя на Адалета я понял, что настоящий волхв – это тот, кто сначала бросается решать проблемы при помощи своей магии, и только потом думает, по силам ли это ему, и не проще ли было заставить это сделать руками, не магией, кого-нибудь просто помоложе, посильнее или половчее, чем он. А еще я запомнил, что настоящий волхв никогда не станет валить свое неумение или нежелание колдовать на какую-то палку…[18]

– Что?!

Агафон подскочил, как ужаленный.