Геббельс. Портрет на фоне дневника.

Гюнтер Квандт, бывший муж Магды, продолжавший принимать в ней участие, ее мать и самозваный отец ополчились против вступления Магды в брак, считая Геббельса «безобразным». Но Магда была несокрушима. Эта решительность в характере проявится в самые жуткие, заключительные, смертные часы ее семейной жизни.

«Мы обручились: когда мы получим рейх, мы станем мужем и женой». Но беременность Магды вынудила их сочетаться браком в декорациях Веймарской республики.

Регистрация брака совершалась на дому у сельского старосты. Затем небольшая процессия двинулась к церкви. Как описывали тогда, впереди шли Геббельс в темном костюме и скромно одетая новобрачная с десятилетним сыном в форме юношеской организации НСДАП. За ними – свидетели бракосочетания Гитлер и видный нацист фон Эпп, мать Магды и несколько приятелей.

Процессия прошествовала к украшенной флагами со свастикой церкви, где предстояло венчание по церковному обряду, чтобы освятить союз новобрачных перед Богом, от которого Геббельс уже успел отречься.

Свадьбу справляли в имении Гюнтера Квандта. Газеты не оставили без внимания женитьбу Геббельса. Его противники из социалистической немецкой партии писали, что, если слухи о неарийском происхождении Магды (очевидно, кивали на отчима) развеиваются при виде ее светлых волос и голубых глаз, то этого, мол, не скажешь о Геббельсе. Газеты называли его не Йозефом, а еврейским именем – Исидор. В своей прессе этим именем Геббельс наделил д-ра Вайса, полицей-президента Берлина. Теперь это имя противники возвращали ему самому. На таком вот уровне сводились политические счеты.

Геббельс переселился из своей тесной квартирки в шикарные апартаменты жены и погрузился в предоставленный ему комфорт.

Женитьба на Магде заметно подняла положение Геббельса в среде нацистской элиты. Миловидная, гостеприимная, предупредительная хозяйка усердно обхаживала Гитлера, способствуя сближению фюрера с Геббельсом и его семьей. И квартира на Рейхсканцляйплац, наряду с отелем «Кайзергоф», резиденцией Гитлера в Берлине, стала, можно сказать, тоже штаб-квартирой фюрера.

«РАНЬШЕ, ЧЕМ МЫ ДУМАЕМ, МЫ УЖЕ ОКАЖЕМСЯ У ВЛАСТИ»

29 марта 1931. Собрания запрещены, плакаты и листовки подцензурны. Закон об оружии… Мы совершили много ошибок. Особенно в том, что слишком распустили врага, и сегодня он нас обводит. Надо записать это на счет Геринга. Мы должны были оставаться угрожающим злом, загадочным сфинксом. Теперь мы демаскированы. Оказывается, и мы всего лишь люди. Полный поворот руля! Вновь в глухую оппозицию.

Геббельс периодически лишается иммунитета, по суду подлежит штрафу за правонарушения и другие агрессивные действия. Полицей-президент запретил ему выступать.

28 апреля 1931. Партия должна быть более прусской, более активной и социалистической. Он (Гитлер) понимает меня, но все время думает о тактике… (Сидели в ресторане.) Тут меня арестовали трое полицейских. В поезде в Берлин. Ужасная ситуация. У моей постели всю ночь полицейский, это они называют неприкосновенностью… Я должен оставить свои вещи и под смех воров и надсмотрщиков идти в камеру.

Наутро суд освободил его.

10 мая 1931. (Читая «Майн кампф».) …Стиль часто непрезентабельный. Надо быть очень великодушным, чтобы это принять. Он пишет, как рассказывает. Это действует непосредственно, но часто выглядит беспомощно.

Оценки Геббельса варьируются в зависимости от того, каковы в данный момент отношения с Гитлером.

Гитлер выступает в Берлине перед «политической элитой» – неудачно, не без удовлетворения записывает Геббельс. «Перекричал самого себя… Он слишком редко выезжает в Берлин. Это должно было ему отомстить. Адью, дорогой Гитлер… В 12 ночи на часок к Магде, она очень любит меня. Бесконечно разочарована в Гитлере».

12 июня 1931. Политика на мази. Раньше, чем мы думаем, мы уже окажемся у власти.

13 июня 1931. Брюнинг (рейхсканцлер) сражается за свое место. Когда Брюнинг падет, мы у цели. Катастрофа у дверей.

16 июня 1931. Двухмесячный план выполнен на 50%. В Берлине теперь больше 20 000 членов.

28 июня 1931. Народный праздник с фейерверком… Толкотня, которая не доставляет мне удовольствия. Но народ хочет на что-то поглазеть. Народ так примитивен.

30 июня 1931. Я напал на след большого заговора. СС (Гиммлер) держит здесь в Берлине бюро шпионажа, которое следит за мной. Оно запускает в свет дикие выдумки. В четверг в Мюнхене я разоблачу эту клоаку. Или я располагаю доверием Гитлера, или нет. Так я работать не стану. Гиммлер меня ненавидит. Это льстивое животное должно исчезнуть. В этом и Геринг со мной заодно. Рем очень дружелюбен. Но кто этому поверит?

Может, именно потому, что крепнет надежда на скорый захват власти и предстоит дележ постов, в этой своре авантюристов обостряются взаимная ненависть, преследования, неверные союзы и неизменное предательство друг друга.

С конца августа дневник обрывается до конца года.

1932-1933