Гебдомерос

Теперь необходимо было подняться и уйти; эта мысль уже немалое время беспокоила Гебдомероса. Павлины, разгуливающие среди деревьев запущенного парка, волочили по земле свои глазчатые хвосты, душераздирающие крики птиц были вполне созвучны той особой атмосфере, которая окружала фасад вышедшей из моды виллы с длинной верандой, уставленной живыми растениями и искусственными цветами. Итак, главная проблема теперь – уйти. Бывают моменты, когда сделать это можно без труда: например, во время приема, где все приглашенные увлечены беседой и, оживленно жестикулируя, переходят из одной залы в другую, заботясь лишь о том, чтобы проявить свой интеллект и с блеском закончить начатый разговор; в таких случаях затеряться среди гостей и уйти по-английски очень просто; и, напротив, случаются другие ситуации, когда сделать это бывает весьма затруднительно. Так размышлял Гебдомерос, сидя в зале, вдоль стен которой, подобно суровому ареопагу, скрестив на гипертрофированных бюстах свои геркулесовые руки, стояли в позах чемпионов по борьбе, будто перед камерой фотографа, все эти пятидесятилетние дамы полусвета. Их неприязненные взгляды, словно пушки укрепившегося на вражеском берегу подразделения, направлены были на Гебдомероса. Чтобы решиться встать и выйти из этого адского круга, необходимо было иметь такое мужество, каким ни одна человеческая особь не обладает. Гебдомерос поэтому предпочел остаться и сделал вид, что с интересом рассматривает картины и другие произведения искусства, впрочем весьма посредственные, которые знал наизусть, поскольку видел их постоянно. В его памяти возник некогда запечатленный сознанием образ; сумерки, сады в вечерней дымке, артиллерийская казарма, землетрясение, или, как писали газеты, подземный толчок, обитатели квартала, вынужденные проводить ночи на улице, матрасы, в спешке выброшенные из окон и упавшие на центральную площадь рядом со статуей крупного политика в рединготе, держащего в руках каменный свиток с начертанным на нем именем автора монумента и датой создания работы. Кое-кто утверждал, что ожидается появление кометы, а с ней конец света, как, собственно, и предсказывали книги по астрологии. Звучание серенад вблизи некрополей, а затем эти удивительные ночи с каскадом цветов, спускающихся по воде, и морские волны, одна за другой несущие в дар пустынному берегу бесчисленное множество роз; и все это, чтобы в конце концов оказаться в числе прочих пациентов в этом огромном доме из стекла, идеальном убежище для дезертиров. Вероятно, поэтому в ту пору Гебдомерос все ночи проводил сидя на кровати и закрыв лицо руками; а на комоде рядом с трубкой и кисетом догорала свеча, изуродованная восковыми подтеками. Случалось, в такие моменты стена в глубине комнаты раздвигалась подобно театральному занавесу и взору представало зрелище иной раз жуткое, иной раз восхитительное: это был то океан в непогоду со злобными карликами, жестикулирующими и гримасничающими на гребне волны, то полный пьянящей поэзии и покоя весенний пейзаж с плоскими, утопающими в зелени террасами, окружающими скрытую зарослями цветущего миндаля дорожку; по этой дорожке, одетая во все белое, в состоянии отрешенности и покоя медленно следовала прекрасная молодая женщина.[7]