Гэбриель Конрой

- Не пора ли мне принять лекарство?

Когда приехал доктор Дюшен, он ни с кем не захотел разговаривать и даже не стал отвечать на расспросы встревоженной Олли. Мистеру Гемлину он сказал:

- Вы не будете возражать, если я вызову доктора Макинтоша? Чертовски сообразительный парень.

У мистера Гемлина не было возражений. Без отлагательства послали телеграмму, и доктор Макинтош приехал. Три или четыре часа врачи толковали на своем тарабарском жаргоне о судьбе человека, который, по искреннему убеждению мистера Гемлина, уже не существовал. После того как доктор Макинтош отбыл, доктор Дюшен, имевший с ним по пути в контору почтовых дилижансов еще один, последний, самый серьезный разговор, пододвинул свой стул к ложу Джека.

- Джек!

- Да, сэр.

- Как дела у вас, в порядке?

- Да, сэр.

- Джек!

- Да, сэр.

- Вы очень порадовали Пита сегодня утром.

Джек удивленно поглядел на доктора. Тот продолжал:

- Вы сказали, что веруете в бога, как и он.

Глубоко запавшие глаза Джека заискрились смехом.

- Старик истерзал меня своим миссионерством, в особенности с той минуты, что вы вызвали доктора Макинтоша. Вот я и решил сделать ему поблажку, сказал, что во всем с ним согласен. Старик ведь любит меня, доктор, а я - между нами, конечно, - уже не успею ничем его отблагодарить. Получается нечестно.

- Вы думаете, что скоро умрете? - строго спросил доктор.

- Думаю, что так.

- Какие будут у вас распоряжения?

- Джим Бриггс из Сакраменто - экая, право, скотина! - взял у меня оправленный в серебро "дерринджер" и так и не вернул. А мне хотелось подарить его вам, доктор! Скажите ему, чтобы отдал без разговоров, не то...

- Джек, - прервал больного доктор Дюшен, с огромной нежностью беря его за руку, - пожалуйста, не заботьтесь обо мне.

Мистер Гемлин ответил крепким рукопожатием.

- Была еще у меня булавка с брильянтом, да она в закладной лавке в Уингдэме; деньги пошли юристу Максуэллу, чтобы добыть свидетелей для этого дурня Гэбриеля. А когда мы с Гэбриелем прятались, я познакомился с Перкинсом, главным его свидетелем; у Перкинса не было ни гроша, и я отдал ему свое кольцо, чтобы он смог поскорее уехать и потом вовремя явиться на суд. А самородок я отдал Олли, чтобы заказать золотую чашечку для детеныша этой бешеной тигрицы, Гэбриелевой жены, госпожи Деварджес. А часы... черт побери!.. кому же я отдал свои часы? - недоуменно промолвил мистер Гемлин.

- Не стоит раздумывать об этом, Джек! А нет ли у вас каких-либо поручений?

- Нет.

Наступило долгое молчание. Такая стояла тишина, что слышно было, как тикают часы на каминной полке. Потом из прихожей послышался смех. Там сидел собрат Джека по ремеслу, сильно подвыпивший и расстроенный профессиональными неудачами.

- Скотти совсем не умеет себя вести, шумит в порядочном доме, прошептал Джек. - Пусть немедленно замолчит, а не то...

Ему трудно было говорить, и фраза осталась незаконченной.

- Доктор! - Он едва шевелил губами.

- Да, Джек!

- Не... говорите... Питу... что я... надул... его.

- Не скажу, Джек.

Несколько минут оба молчали, потом доктор Дюшен осторожно высвободил руку и положил исхудалую белую руку своего пациента поверх одеяла. Потом тихо встал и отворил дверь в прихожую. Двое, или трое сидевших там мужчин выжидающе взглянули на него.

- Пит, - сказал он сурово, - пусть войдет только Пит.

Старый Пит вошел, еле переступая ногами от волнения. Увидев белое лицо на подушке, он издал вопль отчаяния, вопль, в который вместил всю горестную душу своей расы, и рухнул на колени возле ложа. Черная щека прильнула к белой; обе были залиты слезами.

Шагнув вперед, доктор Дюшен хотел было положить руку на плечо плачущему старику слуге, но не успел сделать этого. С неистовой силой негр вскинул вверх черные руки и обратил к потолку свое черное лицо, раскрыв глаза так, словно его взору вдруг открылась синяя небесная твердь. Впрочем, возможно, так оно и было.

- О всемогущий боже, искупающий равно своей праведной кровью и грехи черного человека, и грехи белого! О агнец божий! Спаси, спаси моего бедного мальчика. Ради меня, о боже! Вот уже двадцать лет старый Пит служит тебе, о боже, истинно служит тебе, не оступаясь на узкой стезе! О боже великий, если будет на то милость твоя, забудь об этом, обреки Пита на вечную гибель, но спаси _его_!

10. ОПЯТЬ В СТАРОЙ ХИЖИНЕ

Права Грейс, как наследницы доктора Деварджеса, были признаны без каких-либо затруднений; то, что она действительно Грейс Конрой, а не самозванка, было засвидетельствовано мистером Дамфи. Тот пошел на это тем более охотно, что избавлялся таким образом от призрака покойной миссис Дамфи, сохраняя, в то же время привилегию на разработку руды, откупленную им у Гэбриеля и его жены. Правда, с момента "ухода" жилы рудник был фактически заброшен и ценность его стала ничтожной. Однако мистер Дамфи не терял надежды, что жила когда-нибудь еще "прорежется".