Гедеон

Когда Гарри Вагнер въехал в Нашвилл, его костюм, несмотря на жару, был по-прежнему безукоризнен, рубашка выглядела так, словно ее выгладили пару минут назад, даже узел галстука смотрелся идеально. Гарри подумал, что, судя по всему, он — единственный прилично одетый человек в городе. Ну и хорошо, у него свои стандарты. Ты никто, если не придерживаешься определенных стандартов.

Без них ты такой, как все.

Он почти сразу нашел то, что искал. Нет ничего легче, чем найти мэрию в городке с двухтысячным населением. Она находилась неподалеку от заброшенной железнодорожной станции. Та, в свою очередь, располагалась рядом с местом, которое когда-то было красивой центральной площадью, но сейчас представляло собой плохо заасфальтированный пустырь с пробивающимися сквозь трещины сорняками. Служащая мэрии напомнила Вагнеру девицу из бюро проката автомобилей. Она так же глупо улыбалась, взирая на мир равнодушным взглядом, только была лет на двадцать старше.

— Могу ли я чем-либо помочь? — осведомилась женщина.

— Надеюсь, — вежливо ответил Гарри. — Я представляю юридическую фирму из Хартфорда.

Заметив в глазах собеседницы непонимание, он добавил:

— Штат Коннектикут.

Затем Вагнер полез в карман за бумажником, вытащил из него визитную карточку, на которой было написано: «Лоренс Энгл, юридическая компания „Бродхерст, Фэйборн и Марч“, сотрудник». Протянув визитку служащей мэрии, он объяснил:

— Мы разыскиваем одну женщину в связи с вступлением в наследство. Ей причитается некоторая сумма денег, и наш клиент хотел удостовериться, что она их получила.

— Вот счастливая! — отозвалась сотрудница.

По-видимому, ее искренне обрадовало то, что кому-то улыбнулась удача. Гарри это удивило, ведь он был довольно невысокого мнения о человеческой натуре.

— Скажите, как ее зовут, и я постараюсь что-нибудь сделать, — предложила женщина.

— В этом-то и проблема, — ответил Вагнер, растерянно пожав плечами. — Нам известно только ее прозвище.

— Ничего себе, — произнесла сотрудница. — Кому это пришло в голову оставить человеку наследство, не зная даже ихнего имени?

«Не зная его имени, — подумал Гарри. — Не ихнего». Он терпеть не мог, когда говорили неправильно. Вагнера бесила неточность.

— Мы удивились не меньше вашего, когда узнали, — сказал он и, заговорщически подняв глаза к небу, добавил: — Видите ли, у богатых свои причуды.

Взгляд женщины говорил, что она прекрасно понимает Гарри. Ей хорошо известно, какие чудаки эти состоятельные люди.

— В детстве наш клиент знавал эту особу, и она была очень добра к нему. Нянчила его, когда работала у них в доме. Наш ныне покойный клиент в своем завещании указал, что хочет вознаградить ее, если она еще жива. Но настоящее имя этой женщины ему не известно. Ее все звали Одноглазой Мамочкой.

Собеседница Гарри изумленно покачала головой.

— Странное имечко. Не думаю, что когда-либо его слышала, — проговорила она. Затем замялась и чуть тише спросила: — Она что, черная?

— Думаю, да, — согласился Вагнер.

Женщина понимающе кивнула. Затем молча встала, повернулась и исчезла в маленькой комнатушке, которая находилась позади ее стола. До Гарри донеслись звуки голосов. Затем из кабинета вышел темнокожий мужчина, худой и высокий, лет примерно пятидесяти пяти, может, шестидесяти. В его волосах серебрилась проседь.

— Олдермен Геллер, — представился человек, — Лютер Геллер. Чем могу помочь?

Гарри достал из бумажника еще одну визитку и почти слово в слово повторил свой рассказ. Когда прозвучало имя Одноглазая Мамочка, веки Геллера чуть дрогнули. Едва уловимо, но Вагнер заметил. Он был не из тех, кто не обращает внимания на мелочи.

— Я ее знаю, — сказал член муниципалитета. — Вернее, знал. К сожалению, она скончалась.

Он лгал. Это было ясно по выражению его лица. Гарри, притворившись, что поверил, вздохнул и печально покачал головой.

— Жаль. А когда это случилось? — осведомился он.

— Три недели назад. Может, чуть раньше, — ответил Геллер.

— Совсем недавно, — скорбно констатировал Гарри, а затем вытащил блокнот и ручку. — А как ее звали? Нам необходимо ее полное имя для окончательного варианта завещания, когда его будет рассматривать суд по делам о наследствах, — спросил он.

— Кларисса Мэй Уинн, — сообщил олдермен. — Она была очень стара. Лет девяносто, не меньше.

— Ее похоронили на местном кладбище?

— Нет, — сухо произнес Геллер, и его глаза сузились. — Ее кремировали.

— Понятно, — сказал Вагнер. — А не могли бы вы дать мне копию ее свидетельства о смерти? Нам оно может понадобиться.

— Только через несколько недель. Боюсь, раньше не получится. Мы сейчас переносим все записи в компьютер. К сожалению, наш маленький городок вступает в двадцатый век, когда на дворе уже почти двадцать первый.

— А в прессе публиковалось сообщение о ее смерти?

Олдермен Геллер какое-то время пристально смотрел на Вагнера, затем ответил:

— Редакция «Газетт» примерно в полумиле отсюда.

— Как жаль, — проговорил Гарри, направляясь к двери. — Бедная женщина так и не узнает, как хорошо ее помнили.