Гекатомба

- Квас, Машуня, это пережиток развитого крепостничества. - А ныне, на гребне "Колы", мы уверенно вливаемся в прогрессивное мировое сообщество.

- Не завидую я, в таком случае, ни прогрессу их, ни сообществу. Даешь, славяне! - и она залпом опрокинула стакан.

- Макеты готовы на следующий номер? - подал голос Олег. - Или опять в двенадцать бом-бом первую полосу дедушкой Хичкоком забивать будем? Кто дежурный по верстке?

- У нас всегда один дежурный, - невозмутимо проговорила Светлана. Бардак его фамилия, слышал?

- Альбина будет на верстке? - Олег старательно протирал очки.

- Куда ей деться? - удивилась Машуня. - Чеченцы от нас далеко, так что похищать ее, златокудрую, некому.

- Надо им наводку дать, - задумчиво выдал Осенев.

- Во-во, - хохотнул Сергей, - дай. Пусть они ее против федералов, как психотропное оружие используют.

Разговор пошел на убыль. Редакционный пар был выпущен и теперь каждый мог спокойно приступить к исполнению своих обязанностей: курить, пить кофе, трепаться на отвлеченные темы и молить Бога, чтобы Альбина не "зарезала" запланированный в номер материал или, что еще хуже, ознакомившись с ним в последний момент, не заставила его переделывать, исходя из своего представления о "специфике журналистской работы". Кабинет постепенно опустел и Осенев остался один. Он глянул на часы и потянулся к телефону.

- Звонарев слушает, - ответили ему.

- Дяденька, у меня самокат украли, - плаксивым голосом всхлипнул Димка.

- Лучше б, мальчик, тебя самого украли, - не остался тот в долгу. Городу спокойнее бы спалось.

- Ничего, ты, Звонарев, не понимаешь. Вот наша Альбина считает, что город давно пора бабахнуть. Кстати, сколько за терроризм дают?

- Тебе, как и любому из "Голоса Приморска", только "вышка" светит. Скажу больше, наши все будут табельное из рук друг у друга рвать. От желающих "лично привести в исполнение" отбоя не будет.

- Юра... - тревожным и испуганным голосом проговорил Димка, - ... У вас, что, с табельным оружием напряженка?

- У нас напряженка с объективной прессой, Осенев!

- А вы, товарищ Звонарев, не знаете, как прессу объективной сделать?! - грозно осведомился Димыч. - Да по почкам ее, продажную, по почкам! И веселее, веселее, с настроением! Е-е-еха-а-а!

- Спасибо за совет, - с издевкой тут же откликнулся Юра. - Твоя Воронова и без того на каждом перекрестке каркает, что у нас тридцать седьмой год.

- А вы не пробовали ей новый календарь подарить? Или повесьте на перекрестках знаки, запрещающие звуковые сигналы.

- Димка, ты по делу или развлекаешься? - приняв серьезный тон, спросил Звонарев.

- Я тебя от допроса или от преферанса оторвал? - не унимался Осенев.

- Я сейчас вышлю к тебе группу ребят, которые уже третьи сутки мечтают оторваться.

- Все, понял. Гражданин начальник, у кого я могу получить информацию "по маняку"?

- В пресс-центре, как будто ты не знаешь.

- Мне нужны подробности.

- Подробности могли быть вчера, - жестко оборвал Звонарев.

- В обмен на Аглаю?

- Зачем так грубо?

- А вы ласково не умеете! - рявкнул Дмитрий.

- Не заводись, Димыч. - Он помолчал: - Ладно, приходи, но... огородами. За тебя могут зацепиться.

- Чьи-то дубинки или "берсы"? Аптечку свою брать или у вас есть?

- Она тебе не понадобится... - зловеще прошипел Звонарев.

Дмитрий положил трубку и с минуту задумчиво смотрел на телефон. Затем закурил и пригубил остывший кофе.

Почему человек совершает убийство?

В жизни мы, рассвирепев, походя бросаем: "Я тебя убью!". Но часто подобная угроза гаснет, не воплотившись в реальность. Состояние аффектации идет на спад, срабатывает невидимый тормоз и нередко человек уже в следующую минуту корит себя за несдержанность и гнев. Но каковы истоки хладнокровного, тщательно продуманного, умышленного убийства? Что происходит и что заставляет человека скурпулезно подбирать варианты встречи, планировать детали, анализировать способы и орудия убийства. Какие эмоции движут человеком, какие умозаключения толкают его, в конце концов, перейти грань, навсегда ставящую его на самой низкой общественной ступени а роли изгоя и парии? А имела ли человеческая жизнь вообще когда либо свою реально высокую цену?

Казалось бы, прошло ни одно тысячелетие, человечество стало мудрее, имея опыт предшествующих поколений и постигнув самостоятельно, уже на сегодняшнем этапе, немало тайн. Но отказаться от убийства, по-прежнему, не в состоянии. Убийство - мера ума или души? Во все времена общество его осуждало, но... Осуждало единоличное убийство, не государственное. Сколько мы потеряли, например, в Афгане, учитывая инвалидов, хроников и тот будущий генофонд, который никогда уже не восполнится, надежно запаянный в цинковых гробах? Массовое убийство под эгидой государственного флага. Некоторые, кто выжил там, вернулись и стали убивать здесь. Но здесь убивать нельзя. Здесь за это карают лагерями и вышкой. И различие только в одном - место действия. Там - можно, здесь - нельзя. Выходит, цена человеческой жизни не везде одинакова. И так до логического завершения: моя жизнь - все, чужая ничто.