Gekkou

Рецепт убийства потерял свою привлекательность. Мои фантазии насчет него закончились, как только умерла мать Цукимори.

Я решил, что этот предмет утонет в глубинах моей памяти и больше никогда не покажется на свет.

Разумеется, это всего лишь мои догадки.

Я не отрицаю того, что несколько зияющих в этой теории дыр были просто заполнены моим воображением. Но я подумал, что обычный школьник высшей школы просто не сможет стать ближе к правде. В конце концов, я и сам был удовлетворен найденным решением.

Поэтому я не намеревался расспрашивать об этом Ёко Цукимори.

Однажды я попробую узнать у нее об этом происшествии, но только не сейчас.

Я хотел использовать этот момент, чтобы вздохнуть с облегчением.

С облегчением от того, что она никого не убивала.

К счастью или нет, но эти спокойные дни продолжались недолго.

Источником перемен стали слова полицейского, с которым я познакомился благодаря недавним событиям.

Наша первая встреча произошла той ночью, когда пропала мать Цукимори.

Как только я обнаружил на экране послание, то позвонил в полицию и сообщил им об этом вместо Цукимори, которая до сих пор была в шоке.

Через тридцать минут, на протяжении которых в доме стояла тишина, нарушаемая только тиканьем часов и шумом дождя, прибыла полицейская машина. Из нее вышли двое: полицейский в форме и высокий человек в штатском.

- А, да, да. Ясно, ясно. Ага, это должно быть предсмертная записка! - мимоходом заявил высокий полицейский. Он представился Конаном.

Мне однажды довелось побывать на полицейском допросе. Несколько лет назад по соседству произошла магазинная кража.

В тот раз к нам пришли два детектива. Но вместо того, чтобы задавать вопросы, они всего лишь предупредили нас о том, что грабитель все еще на свободе.

Эти полицейские вели себя довольно беспечно и были одеты в тренчи и простые костюмы, тем самым напоминая офисных служащих. Но по создаваемому впечатлению они кардинально отличались от простых людей. Их острые взгляды, которые они время от времени бросали на меня, были довольно пугающими.

Я почувствовал, что это было ощущение «власти» полицейских, которые всегда подвергаются чрезвычайной опасности.

Кстати, впоследствии я узнал из новостей, что грабитель был задержан во время опроса.

Возвращаясь к текущим событиям, человек по имени Конан совсем не соответствовал моему представлению о детективах.

Судя по внешнему виду, ему еще нет тридцати. Но исходя из взаимоотношений между ним и молодым полицейским, он, возможно, немного постарше.

Будучи одет в приталенный темно-синий костюм с белыми полосками, Конан больше походил на вульгарного жиголо, чем на детектива.

Словно желая соответствовать своему легкомысленному образу, он болтал без умолку и в результате был определен мной в разряд людей, к которым я испытываю сильную неприязнь.

- Ого, ну и милашка. Ты работаешь в шоу-бизнесе? Нет? А следовало бы! Ты всех затмишь своей красотой! Ладно, ладно, я же шучу! Кстати, сколько тебе лет, Ёко-сан? Семнадцать? Ого, а сколько у тебя сестер? Я имею в виду старших. О, у тебя нет ни одной? Совсем нет? Правда? Значит, ты единственный ребенок. Какая жалость. Это плохо. Но все в порядке! Готов поспорить, что твоя мать такая же красивая, как ты, и все еще довольно молода, верно? Ясно! Я так и думал! Эй, ты ее слышал! Мы должны найти эту леди!

Конан продолжал болтать, не обращая внимания на второго полицейского, который был явно обескуражен. Поначалу, Конан мне просто не понравился, но через несколько минут я уже возненавидел его.

И дело было даже не в его бестактном отношении к Цукимори. Я имею в виду, разве он не полицейский? Неужели именно так общаются с подавленной девушкой, у которой пропала мать?

Конан выглядел странным и совершенно неприятным человеком.

Молодой полицейский задал нам пару вопросов вместо своего начальника, вроде: «Была ли твоя мать чем-либо обеспокоена?» или «Ты не знаешь, куда она могла отправиться?».

Вздохнув, Цукимори прикрыла глаза и провела рукой по волосам: «Не имею ни малейшего понятия».

Молодой полицейский чутко и спокойно сказал ей: «Не хотелось бы такое говорить, но есть вероятность, что твоя мать пропала в связи с самоубийством. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти ее, но, пожалуйста, будь готова к худшему».

Не ответив, Цукимори слабо кивнула головой.

Ее неспешные движения и молчаливость создавали холодный, но прекрасный образ идеальной куклы.

Будучи бестактным до бесконечности, я мечтал о том, чтобы поиграть с ее хрупкой кукольной шеей и алыми губами, которые так сильно контрастировали с белоснежной кожей. На похоронах ее отца я заметил, что во время наблюдения за печальной Цукимори, похожей на полуночную луну, у меня создается особое умиротворенное настроение. Эта картина никогда мне не надоест.

Поскольку мне не нужно было отвечать на вопросы и вместо этого пришлось выслушивать бесконечную болтовню легкомысленного человека, то я заскучал и расстроился. Но благодаря чашечке кофе и возможности полностью насладиться «луной», мне удалось кое-как скоротать время.

Через некоторое время Конан внезапно спросил меня: «Кстати, а ты?..»