Gelato… Со вкусом шоколада

— М-м-м, — сморщиваюсь от какой-то вони, раздуваю ноздри, закусываю нижнюю губу, зубами снимаю задравшуюся шкурку, нажимаю на мякоть, вонзаюсь в слизистую, хриплю и, коверкая родную речь, шепчу. — Ничего не решено, отец. Она не отвечает…

— Отвечает, — меня перебивает.

— Н-е-е-ет, — отрицание сиплю.

— Не стану переубеждать, но Сергей сказал, что помогать больше не намерен. Он волнуется за ее здоровье, говорит, что у нее аллергия на глютен, а твоя сдоба…

— Она здорова, нет у Туза непереносимости глютена. Полнейшая фигня.

— Петь, Петь… — отец уже в открытую хохочет. — Ты, правда, что ли, ей булочки готовишь?

Ни черта смешного в этом не нахожу. Если получается, если есть желание, если время позволяет, если я хочу ее порадовать… Что его так, черт возьми, в этом забавляет?

— Сергей выдвинул условие, — отсмеявшись, продолжает.

— Тебе! — произношу сквозь зубы. — Не впутывай меня.

— Короче! Режим «стоп, папкина помощь» переведен на чертов максимум. А ты уходишь в автономное плавание! Услышал?

— Он мне не помогал, — скулю, уродуя нервной судорогой рожу. Щеки сильно парусят, а зубы на соответствующие цифры совсем не попадают.

— Ну, хватит! — со шлепком прикладывает ладонь о белоснежную скатерть, укрывающую ресторанный стол.

— Что-нибудь еще? — чрезвычайно своевременно вклинивается официант в наш тяжелый разговор.

Не заметил, если честно, как этот надушенный коротко стриженный хрен материализовался из ничего и с какого края к нам на подкрадухах подошел.

— Счет, — отец задирает голову и снизу-вверх ведет обычный разговор. — У вас есть что-нибудь на вынос? — как будто между прочим интересуется.

— Только десерты, — с милейшей улыбкой «половой» отзывается на его вопрос.

— Это замечательно. То, что нужно! — отец направляет свой взор на меня. — Зефир для мамы, а для Тосика… Петь, что скажешь? Сладенького, например. М? — подмигивает мне и улыбается, не скрывая того, что сильно наслаждается тем, как филигранно достает меня.

— У вас есть джелато? — на автомате уточняю.

— Да, конечно.

«Ей» нравится тройная порция: крупный шарик с банановым сиропом, кофейный по форме идеальный жирненький кругляш с шоколадной крошкой и зеленый фисташковый грех, который «девочка» катает, облизывая со всех сторон блестящую, отполированную ее движениями десертную ложку. Я помню, как она стонала и блаженно улыбалась, когда подобное угощение ковыряла каждый вечер нашего совместного круиза. «Она» большая сладкоежка с собственными немного странными вкусовыми предпочтениями.

Пластиковая упаковка стоит сейчас на сидении пассажирского кресла в салоне моего автомобиля. Я предусмотрительно пристегнул прозрачную коробку, чтобы обезопасить ценный груз, который пока к себе домой везу. Предусмотрительно поставлю в холодильник. Так, глядишь, до утра и дотяну. А завтра… Завтра съезжу к ней. Все решено и окончательно заметано! В тот дом в лесу, за проживание в котором я должен некоторую сумму — лишь по глупому желанию — ее веселому отцу.

Глушу двигатель, не торопясь отстегиваю ремень безопасности, сняв телефон с магнитного держателя, проверяю журнал входящих сообщений и полученных за целый день звонков, с зевком просматриваю фотки, которые разместил мой младший братец на своей стене, доступной всем для обозрения. Вот уж кто не скрывает свою личную жизнь! Гордится Сашка каждой фифой, которую на бесконечных снимках зажимает, лапая и виртуально трахая, устраивая дамочкам фриссон всего лишь похотливым взглядом и без глубокого или щадящего проникновения. Хмыкаю и ставлю огненные поощрения на каждом кадре, который я пролистываю на его персональной странице в соцсети.

Наигравшись с телефоном, отключаю звук, отправляю нас с гаджетом в автономный полет без коммуникационной составляющей, неспешно поворачиваюсь назад и забираю с заднего сидения свой пиджак, и наконец-то, отстегнув страховочный эластичный трос, освобождаю десерт для «девочки», которую, как некоторые утверждают, я люблю.

— Привет-привет, — шепчу, поднеся к глазам прозрачную упаковку с ароматным угощением. — Держишься торчком, — прокручиваю коробку, осматриваю лакомство со всех сторон. — Морозильник тебе сегодня точно обеспечен, — прыскаю и нажимаю дверную ручку.

Лицо горит, словно кто-то костерит меня или любезностями вознаграждает. Пока жду прибытия лифтовой кабины, слепо пялюсь на железные створки раздвижных дверей. Картина прыгает и выглядит чересчур размыто. Шмыгаю… Давлюсь слезами… Как баба, видимо, реву и о судьбинушке тоскливо причитаю, вспоминая все свои грешки!

Внутри транспортирующей наверх коробки царит стабильный полумрак, а носовые пазухи забивает вонючий запах общественного помещения, в котором вынужденно под одной крышей проживает не поддающаяся счету живая куча суетящихся по своим делам людей.