Gelato… Со вкусом шоколада

— Вот видишь, ты сам все прекрасно понимаешь. Вот ты, например…

— Что по твоему новому знакомому, Антония?

О себе я и так все прекрасно знаю.

— А я уже все сказала. Он точно ничего! — сформировав из пальцев кольцо, показывает очень убедительный знак. Мол, все хорошо!

«Да ничего хорошего!» — про себя шиплю, делая ударения на всех буквах «о», которые про себя жужжу.

— Кто он?

— Высокий рост, волевой подбородок. Он юрист, Петруччио.

На последнем слове сжимаю клешни на ее боках. Смирнова ойкает и устраивает вращение веретена, которому на хвост с большим трудом цепляют пряжу.

— Я слушаю! Продолжай!

— Мы с ним танцевали в ночном клубе. Он был слишком галантен, от себя весь вечер не отпускал. И ты знаешь, он мне понравился. Его настойчивость и необидчивость свалили наповал.

— Валялась в ногах у мужика?

— В таких ногах, Велиховчик, не грех и поваляться.

Про это, если честно, не желаю знать.

— Предложение уже сделал? — обрываю абсолютно не содержательный рассказ.

— До этого еще не дошло, конечно, — она подкатывает глаза, а я принимаю сидячее положение, удобнее располагая Смирнову на себе, — но все к тому идет.

— Как его зовут? — обхватив Тоньку под коленями, покидаю вместе с ней кровать.

— Неважно! — забрасывает руки мне за шею, притягивает к себе и в губы произносит. — Какая тебе разница, Петруччио, если я его уже люблю. Хоть горшком пусть мальчика зовут, а сердцу не прикажешь. Вот ты, например…

— Что я?

— А-а-а, забудь! — отмахивается, как от назойливой мухи.

— Быстро как-то, — несу Смирнову в сторону ванной комнаты. — Не находишь? Потанцевали и уже несетесь в ЗАГС?

— Э! Помедленнее и спокойнее, — озирается в попытках направление нашего движения понять. — Э, любезный, чики-рики! Куда это мы идем?

— Любезный? — ухмыляюсь, вздергивая угол губ.

Любимое, почти запатентованное выражение моего отца звучит из уст Смирновой чересчур развязно.

— Куда идем? — качает ногами, подпрыгивая у меня на руках.

— Тебе нужно освежиться, цыпа? Уж больно ты горяча.

— Я в душ не хочу.

— Достаточно того, что туда хочу я, — ногой толкаю дверь, а задницей придавливаю выключатель.

— Петя — нет! — Тонька полосует меня, окатывая блеском своих глаз. — Немедленно поставь меня, — пытается подвести гипноз и неслабое психологическое вливание.

«Только ни черта здесь не сработает, малыш!» — прищуриваюсь как будто глохну от ее пронзительного голоса и, зайдя в кабину, локтем быстро задвигаю стеклянную дверь, гарантированно отрезая нас от мира.

— Ты скоро об этом пожалеешь, — выставляет мне под нос указательный палец, кончик которого я незамедлительно прикладываю на зуб. — Я предупреждаю! — раздает угрозы. — Тебе не поздоровится. Спорим?

— Нет, — быстро отвечаю. — Спорить больше не будем.

— Серьезно, что ли? — жмется ко мне, теперь скрестив руки на груди. — Нет?

— И ты с первого раза прекрасно все расслышала. Нет! — опускаю ее и подталкиваю к стене под лейку. — Сейчас будет горячо! Зажмурься, что ли, цыпа.

— Еще раз скажешь «цыпа», — выставляет пальцы, формируя из них звериные когти, — я тебя до крови раздеру.

— Приму к сведению, но ничего не обещаю.

— А ты все же, — прищуривается, подбирая сочное определение, — красивый гад!

— За красоту не стану благодарить.

— Не стоит, — задирает голову, подставляясь под крупные капли. — Погорячее, если можно.

— Шкурку не опалишь?

— А ты меня полечишь, — гладит грудь, размазывая капли по смуглой коже, заводит ладони в подмышечные впадины, сжимает полушария, приподнимая и выставляя их вперед, на обозрение, фактически насилуя мои глаза.

— Еще чего-то хочешь? — касаюсь взглядом выставленных прелестей.

— Угу…

Совместное купание под душем после премьерного секса с Нией превратилось во второй заход и бесконечный петтинг между третьим и долгожданным отходом ко сну. Устала девочка за долгий вечер и половину бессонной ночи — опять моя вина.

Ее голова сейчас покоится на моей руке, а сама Тоня располагается на боку, спиной ко мне, уперевшись голым задом в пах. Перебрасываю вторую руку через ее тело, притягиваю к себе и утыкаюсь носом в немного влажные отросшие темные волосы.

Забытый или невозвращенный специально ключ от моей квартиры… Испорченный, по всей видимости, десерт, так и оставшийся стоять на журнальном столике… И суетящийся пес, который никак не может отыскать свое место, чтобы там устроиться на ночлег, свернувшись пластиковым калачом. Для полноты картины не хватает только чьего-нибудь неподходящего звонка.

Перегибаюсь через спокойно сопящую Тоську, фиксирую темный экран моего смартфона, валяющегося на полу возле перебирающего лапами электронного щенка.

«Пусть в этом доме сегодня будет гробовая тишина» — мысленно заклинаю высшие силы сохранить наш покой и не провоцировать только-только вот заснувшую роковую тьму, у которой женихов, что мусора из семечковой скорлупы.

Глава 32 Петр