Gelato… Со вкусом шоколада

— Красовы в городе бывают редко. Не вижу в этом больших проблем. Идем! — тяну отца к Смирновым, вращающим головами, как две радиолокационные станции, установленные на больших машинах.

— Шустро, Петр! А там ведь подрастает мальчик.

— И? — сощуриваю взгляд.

— А он отец!

— И?

— Ты, сука, издеваешься, что ли?

— Ему сказали?

— Скажут!

— На хрена?

— Петр! — он резко останавливается. — Ты… Ты… — старший странно заикается, коверкает слова и искажает общий смысл того, что хочет мне еще поведать. — Он отец! Ты… — вижу, как опускает голову, и шепчет в землю, — как твоя мать! Не узнает… Не узнает, да? — вскидывается и возвращается ко мне. — Смоделируем ситуацию?

— Я, пожалуй, пас.

А папа настырно продолжает:

— Тосик беременеет. Беременеет от тебя! Так уж вышло и это ох. ительно прекрасно. По крайней мере, не критично. Малыш желанен, но… Ты! — выставляет палец мне под нос. — Ты ни хера не знаешь, потому что…

— Не переводи такое на меня! — взбрыкиваю и даже отстраняюсь. — Чего ты?

— Представил, видимо? Да? Каково? М?

— Считаю, что все должно остаться так, как есть. Идем!

— Сергей так не считает.

Сказать, что тесть словил приход или промолчать и сделать озабоченное лицо?

— Зачем? Зачем это ему? Красов не устраивает?

— Отнюдь! Но…

— Но? — присматриваюсь и, по-видимому, проникаю папочке под кожу.

— Святослав…

— Был херову кучу лет в плену, — невежливо перебиваю. — Он адекватен? Стабилен? Психически уравновешен? Он вообще мужик? Судя по сводкам, которые оттуда приходили…

— Замолчи! — отец сипит сквозь зубы.

— Считаю, что ему нужно озаботиться получением квартиры, положенной от государства, отсудить компенсацию, оформить военную пенсию и дальше жить. Жить без Юлы, без Игоря. У него все будет в порядке. Что я не так сказал?

— Ты не представляешь, что значит жить без ребенка и любимой женщины…

Отчего же! В красках и довольно четко, но в данном случае я на стороне Красовых, и потом:

— Я не хочу расстраивать Туза. Она сочувствует ему, болеет за него, хотя вначале грозилась расчленить ублюдка от горла и до паха. Я еле оттащил ее…

— Я помню. Она боевой орешек!

— Крепкая малышка…

Моя любимая жена!

Подходим к улыбающимся Смирновым и останавливаем разговор об очень щекотливом деле, в котором, по моим ощущениям, придется разбираться очень долго, а к чему все это может привести, не хочу даже представлять. Это очень зыбкая субстанция…

Молодой мужик, воскресший и вернувшийся с войны! С кучей орденов, многочисленными ранениями, следами пыток на душе и теле, без средств к существованию и без собственного угла, зато с внеочередным полковничьим званием. Сколько этот хрен, Смирнов, отвалил за жизнь мужчины, чье семя проросло в его старшей дочери и принесло плоды в виде мальчишки, в котором души не чают все, кто с ним знаком и плотненько общается? Сергей обеспечил счастье двух любимых дочерей, а за добровольно названного сына охерительный выкуп заплатил никак не дешевеющим налом! Он дал на лапу всем, кто был при званиях, должностях и на нужном месте, но вызволил «боевого пацана», обменяв его при очередной встрече противоборствующих сторон на нейтральной полосе. Он выдал ему мандат на счастье, выписал свободу, обеспечил второй шанс и… Тем самым уничтожил зятя, подписав его молодой семье смертный приговор!

— Валентина, Валентина, — щебечут бабушки, передавая мою дочь друг другу.

— Как ты, Тосик? — мама заправляет волосы ей за ухо.

— Все хорошо! Так неожиданно. Спасибо, что приехали.

— Ты еще поплачь, циклоп? — Смирнов обнимает дочь, притискивая ее лицом к себе. — Перестань, любовь моя! Сегодня очень милый праздник. Наша крошечка-циклопик стала старше ровно на один месяц. Это ведь самый настоящий повод, Гришаня?

Отец разливает вино и молча соглашается, периодически посматривая на меня.

— Тонечка, ты ведь не против, да? — старший спрашивает еще раз то, о чем уже неоднократно договорились с ним при вынужденной высадке на берег.

— Па…

— Петр, ради Бога! — мама шикает и, пританцовывая на месте, укачивает Бу, хохочущую и что-то гулющую на своем совином языке.

— Конечно, дядя Гриша.

— То есть? — Сергей задирает брови и устанавливает руки себе на пояс. — Тут что, какой-то Велиховский блат? Решили взять количеством, юристишки? Чика?

— Тосик сказала, что Валентина послезавтра погостит у нас.

«Чего?» — похоже, мой черед выпучивать интригу, тараща нехороший взгляд.

— Не было такого уговора.

— Петя, — Тос обнимает меня за талию и утыкается носом в район подмышки. — Я не смогла им отказать, — бубнит, а теплотой дыхания щекочет тело.

— Все нормально? — шепчу в ввинчивающуюся в меня темную макушку.

— Да.

— Поздновато. Мы здесь сильно загостились. Вам не кажется? — Женя отпивает вино, которое любезно протянул ей мой отец.

— Август, команданте. Уже темнеет быстро. Дело движется к зиме.

— Есть тост! — отец подает бокал маме, а мне кивает головой, приглашая присоединиться и предложить жене стакан с морковно-яблочной бурдой, которую Туз потягивает с завидным постоянством.