Gelato… Со вкусом шоколада

— Я совершеннолетняя, Петруччио. Мне одобрение отца или матери уже как десять лет не нужно. Ты или забыл, или просчитался, или тупо перепутал… Силенки, бедненький, не рассчитал?

— Я не один.

— С женщиной встречаешься?

— Обижаешь, Ния! — немного отстраняюсь от нее и еложу задницей по клеенчатой обивке стула.

— Все-таки один! Значит, лжешь про статус?

— Теперь вот грубо оскорбляешь! — парирую и издеваюсь.

Она не залезет в дом ко мне. Никогда! По крайней мере, при моем здоровье и долгой, безоблачной, счастливой жизни, мелкая нога Смирновой не переступит порог святая святых. Там однозначно все мое! Таким, надеюсь, и останется и после моей кончины. И что за глупые желания и дебильные условия? У нее проблемы с личной жизнью, решила за мой счет бесплатно разрулить, не прикладывая особых усилий? Ей нужен парень? Пусть выйдет в поле, гаркнет, взвизгнет, кинет клич, сиськи проезжающим покажет, так, глядишь, подходящую кандидатуру для себя найдет. С такой игривой внешностью и пусть небольшим, но все же капиталом, отбоя от желающих ее холопов у мелюзги точняком не будет. Готов забиться и… Ей вынужденное пари, что ли, предложить?

— Мы взрослые разнополые люди…

— Тем лучше, Велихов. Значит, разумные, состоявшиеся и юношеской херни не натворим. Едем? — спрыгивает на пол и поворачивается спиной.

— Я ведь не согласился, — прищуриваюсь и вслед шиплю.

— Прощай! — вскидывает руку вверх и, виляя задницей, подскакивающей, словно издевающейся, походкой направляется в свой рабочий кабинет. — Трудоустройством можешь не заморачиваться. Слился, потому что слабачок! Каким ты был, — даже стерва песню напевает, — таким ты и остался…

Р-р-р! Похоже, мой черед — глубоко вздыхаю, в большом неудовольствии закатываю глаза и съезжаю задницей со стула.

— Мы недоговорили, Тоник! — иду за ней, пытаясь упрямой стерве что-то разумное почти на пальцах доказать.

— Отнюдь. «Нет» значит «нет»! А ты, дружок, свободен! Не научился, Велиховчик, на слабо играть. М-м-м, мне так жаль, Петруччио-о-о-о, — скулит, изображая мелкую сучару в течной период, когда большие кобели ее не выбирают, сознательно игнорируя малышку. — Прощай-прощай…

— Хочешь в гости?

Быстро поворачивается ко мне лицом:

— Хочу и именно сейчас!

Надеюсь, что потом о своем любезном, нежном и гостеприимном предложении не пожалею. Ничего не потеряю, если тупо покажу огромную жилплощадь, на которой с большим комфортом самостоятельно живу. Отец отдал в мое распоряжение свою пустующую холостяцкую квартиру. Как мама говорит:

«Неудобную берлогу и необжитую конуру!».

Возможно! Но, как по мне, там очень круто и свободно, к тому же я ее обжил. Пространство — хоть полонез и краковяк танцуй, прокручивая фуэте. Все есть, конечно: и экономичная по содержанию мебель, и мои личные вещи, и книги, и персональный гардероб, и кухонная утварь, плита и мелкая бытовая техника, и мини-прачечная — я стирать люблю, и даже тренажерный зал с «Богданом» — резиновый урод, которого я периодически колю, рублю и протыкаю, когда рассиживаюсь дома в неблагоприятные жизненные моменты, каких, похоже, в скором времени прибавится, если я не скину вгрызшегося в мой загривок Тузика, как надоедливую вшу. А всего-то хотел дополнительного бабла срубить, вспомнить детство и скинуть случайный сплин. Болеть всегда тоскливо… Херня! Я просто пошутить решил. Вот, видимо, в моей шараде непредсказуемо появился чрезвычайно тайный смысл.

Моя жилплощадь по квадратам, безусловно, позволяет взять соседа и не одного, только если случаем ко мне подселенные герои не станут настаивать на чем-то огороженном и собственном пространстве. Ведь на протяжении моей квартиры, согласно так называемому генплану, к счастью или чьему-то сожалению, не предусмотрено ни одной двери и какой-нибудь несущей, ни хрена не вынужденной, стены… Кирпичные колонны, металлические перекрытия, и деревянные стропила — как бы все! Такая вот по задумке прежнего хозяина моя нынешняя квартира.

— Это что? — кошачьим шагом Тонечка вползает в пока что темное и мрачное помещение.

— Возражения? — хлопнув выключателем, врубаю полное освещение своей квартиры. — Сразу говори!

— Офи-и-и-игеть! — запрокинув голову, сиреной в потолок визжит, и тут же тянет с плеч свое пальто. — Куда можно повесить? — протягивает мне, предлагая поухаживать за ней, как за дамой, которую я с определенной целью к себе в дом привел.

Ну, до чего же изворотливая стерва!

— Давай, — забираю то ли куртку, то ли лохматый полушубок, то ли зимнее пальто и помещаю, силой затолкав, в огромный шкаф.

— Спасибо. Боже мой, Боже мой! Как здесь круто и красиво! — кусает кулачки и разрезает, как струной, звенящей нотой си, спокойный до ее сюда вторжения мой личный воздух.