Gelato… Со вкусом шоколада

— Ты не ответила на мой вопрос. Секрет или что-то изображаешь? Не так спросил?

— Я так понимаю, есть уже не хочешь?

— Хочу, — желание подтверждаю утвердительным мотанием головой.

— Замечательно. Где у тебя тарелки? Что можно взять?

— На твой вкус, — киваю в сторону шкафа, в котором я храню посуду.

— Богатый выбор? Прячешь награбленное или там твое приданое?

— Обыкновенный. Ты берешь или языком молотишь, горе-детектив?

Привстав на цыпочки, Ния подтягивается к нужной полке.

— Господи! — всплескивает руками. — Как много! Велихов, да ты…

— Так почему он? — не слушаю ее возгласы то ли удивления, то ли радости, то ли показушничества, широко расставив руки и уперевшись ладонями в край стола, смотрю на то, над чем она колдовала минуту назад и что нам предстоит отведать в качестве праздничного стола по торжественному случаю начала нового производственного витка. Все выгодно и по обоюдному согласию. — М?

— Кто он?

Запутывает меня и прямо на вопрос не отвечает.

— Я про шоколад и твой магазин.

— Так вышло. Все просто, а я люблю сладкое.

— Верится с трудом.

— А я не собираюсь убеждать кого-то, бить копытом и рыть носом землю. Ты спросил «почему», я выкатила объяснение. Если что-то не устраивает, выстраивай логические цепочки, проводи самостоятельные расследования, настаивай на экспериментах, попробуй опротестовать. И потом, — Тоня снимает несколько тарелок с полки и ставит их на стол, — мне нравится готовить. И я, действительно, обожаю сладости.

— Женское занятие, — почти авторитетно подтверждаю. — И тебе идет!

— Не знаю, но спасибо. Это ведь был комплимент?

— Почти, — хмыкаю.

— К тому же у нас ведь есть достойные примеры. Далеко ходить не нужно…

На дядю и мою двоюродную сестру, по всей видимости, намекает? Максим Морозов, старший брат мамы, профессиональный повар с огромным стажем, наградами и громкими титулами, хорошо зарекомендовавший себя не только, как человек, пропахший вареным картофелем и харчо, но и как успешный ресторатор, помешанный на французской кухне, и идейный вдохновитель всех кулинарных проектов, на которые подписан мой отец, как его старинный друг. Что, в принципе, неудивительно, ведь это его работа, а вот Тузик, кроме как накормить по детству песочным в прямом смысле этого слова печеньем с изюминками в виде то ли кошачьих, то ли собачьих экскрементов, не на что другое не способна была. А теперь сама дает уроки, развивает дело и следит за конкурентами…

— Могу помочь с квартирой, Тузик, — облизывая свою вилку, откидываюсь на спинку дивана. — Очень вкусно! Спасибо.

— На здоровье. Как именно? — Смирнова отпивает уже, по-моему, второй стакан глинтвейна и грубо, словно в остервенении, дергает воротник своего свитера. — Здесь очень душно. Как уменьшить температуру?

— Найду подходящие варианты и согласую их с тобой. Потом вместе съездим, осмотримся, поговорим, приценимся или собьем цену, и… — а на последнее пожелание от Нии намеренно не обращаю внимания.

Запарится — быстрее уберется! Я любезно вызову ей такси, а затем с посудой разберусь в спокойной обстановке и без свидетелей в ее лице.

— Я хочу снять свитер, — Смирнова скрещивает руки и цепляет пальцами резинку. — Ты не возражаешь?

— Нет, пожалуйста…

Да кто же, сука, знал, что под этой тряпкой у мелкой стервы кроме кружевного бюстгальтера больше ничего нет? А это означает, что в следующий раз я буду предусмотрительнее и во сто крат умнее!

Зато сейчас я вынужденно широко раскрываю рот и глупо пялюсь на красивое в поблескивающих кружевах белье, с которым, судя по моей такой реакции, до этого момента я был абсолютно не знаком.

— Тонь… — плотоядно ухмыляюсь. — Ты не могла бы… — пальцем тычу и вращаю, словно буром вворачиваюсь в небольшие сиськи, запечатанные сетчатыми чашками, на вертикальных швах которых я вижу темные соски.

А она жестока! И даже слишком!

— М? — двумя пальцами поддевает гладкие бретельки лифчика и проводит вперед-назад, расправляя их.

— Тебе футболку принести? — приподнимаю зад с насиженного места.

— Есть проблемы, Буратино? — таким вопросом отрезвляет и останавливает мой порыв, затем обмахивает себя руками, словно опахалом, и шумно воздух выдувает губами, сложенными утиным клювом, приподнимая свою челку, упавшую на влажный и широкий лоб. — Что случилось, Петенька?

Проблем не будет, если она прикроет свой мелкий бюст и перестанет соблазнять.

«Спи, парень, еще очень рано. Я позову, когда пора вставать!» — командую себе, при этом пятерней прочесываю волосы и открытым ртом, как загнанный кобель, дышу.

— Мне кажется, здесь можно угореть, — Смирнова прыскает от смеха. — Велихов, да что с тобой? Дар речи потерял?

— Зачем все это, Ния? Что ты вытворяешь? — опустив голову и прикрыв глаза, куда-то в стол и в недоеденный гарнир шепчу.

— А на что это похоже, мой дружочек?

— Ты пьяна? — отворачиваюсь, стараясь не смотреть на нее. С трудом, но что-то все же получается. — Плохо себя чувствуешь? Или провоцируешь? Я прохожу какую-то проверку?

— Нет, — отвечает со смешком. — Я тебя смущаю? И вообще, какие ощущения?