Gelato… Со вкусом шоколада

Смущен ли я? Это очень вряд ли, тем более что с женской анатомией я не понаслышке, уже довольно хорошо знаком. Скорее, злость и дикое желание сдавить ей шею и посмотреть, как будет дергаться в попытках прикрыть свой жалкий номер эта сучка, которую я неосторожно несколько часов назад впустил в свой дом.

— Ты не находишь это странным?

— Нет.

Краем глаза замечаю, как Смирнова крутится, оглядывается по сторонам, словно что-то ищет. Надеюсь, что сейчас она оденется, соберет свои вещички, натянет сапоги, которыми прошлась по мне, и уберется из моей халупы на хрен, потому как я однозначно не куплюсь на представление, которое она тут весьма старательно, но все же неумело, разыгрывает передо мной. La femme fatale изображает? Как бы помягче огорчить ее:

«До таких прожженных тетенек этой детке очень далеко».

— Я хочу прилечь. Где кровать? Устала очень… Петя? Я хочу спать.

Определенно чувствую, как кто-то слабый дергает меня за локоть, словно деньги просит передать водителю маршрутки. «Кровать»? «Прилечь»? Она «устала»?

По-моему, сегодня я сильно надерусь, чтобы, не дай бог, не натворить какой-нибудь херни, за которую вовек ни перед кем из ныне здравствующих ничем не рассчитаюсь…

Глава 6 Петр

Смирнова решила меня высмеять или окончательно добить? То, что она вытворяет, откровенно говоря, ни в какие ворота уже не лезет и считается безрассудным, а в некоторых культурах — похабным, пошлым и развратным. Проститутничает шлюшка?

«Фи-фи! Бесстыжая и наглая» — в пренебрежении сморщиваю нос и резко вздергиваю верхнюю губу, оскаливаюсь диким зверем, а на финал шиплю. Обещал ведь прикончить бестию, так чего я, нерешительный слабак, терпеливо жду? Очевидно же, что не уберется на хрен, не отвалит к черту. Ночь определенно будет или трудной, или чересчур веселой. Мне к этому не привыкать, но все же я рассчитывал не на такое завершение неудачного в профессиональном и спортивном плане дня. Считает стерва, что раз она с понтом женщина — что, между прочим, спорно и непроверяемо, то ей все дозволено. Сытая, раскрасневшаяся от своего недоваренного пойла с гвоздичным духом, со взглядом стервы готовой к сексуальным приключениям возится под теплым одеялом на моей кровати. Удавлю! Вскидываю руки, в локтях сгибаю, выставляю пальцы в когти зверя и нависаю над козявкой — как шалаву резким взмахом располосую-раздеру!

— Смирнова! — угрожающе рычу живому, слишком юркому веретену. — Ты, бл, успокоишься или больничку вызвать со смирительной рубашкой?

— И-и-и-и! Мамочки-мамочки! А-а-а-а! Я боюсь, боюсь, боюсь… Чего тебе, Велиховчик? — плюется, двумя руками закрывает себе лицо и тут же полоумной дурочкой хохочет. — Господи, деревянный мальчик, да что с тобой? Улыбнись, пожалуйста. Тебе что, плохо? Ты такой пунцовый, словно… Голова болит, горло сушит, сердце беспокоит или давление ударило в башку? Это приступ? Похоти или еще чего? Ты как будто что-то хочешь, но боишься попросить, а вдруг отнимут или откажут, да? Стесняешься меня? Девочек никогда не видел? А помнишь, как в средней школе ты любил шнырять по женским раздевалкам. Как мы тебя потом лупили! Ух, ты так бесил наш класс, — подмигивает и бешено вращает головой. — Ой, не могу. Жестким мячиком от двери отскакивал, словно под задницу пендаля от ручки получал. Потом смущался и краснел. Вот прям как сейчас. Так интересно было или кто-то конкретный спатки юному Петруччио не давал? Сушил сопельками забрызганные штанишки? Застирывал семейные трусы, м? Это больно, когда мужчина или мальчик в состоянии возбуждения не получает разрядки? Скажи, пожалуйста, мне очень интересно, когда у вас в штанах аврал, как справляетесь? Своими силами, стало быть, руками или загоняете ствол между своих ног и выжимаете плоть, пока капелька не булькнет… Божечки, бедненький! — пищит и выставляет глазки.

— Заткнись, коза, — шиплю и раздуваюсь, как индюк, от злости. — Пошлая идиотка…

— Ты такой перепуганный, словно привидение увидел. Не ожидал, что ли? — похоже, Тоню оскорблениями и грубостью не остановить. Здесь, скорее, наоборот, противоположная реакция.

Тогда попробуем обычный и давно проверенный опытом и временем вариант.

— Это твой вызов, стерва? — прищуриваюсь и выкатываю первую и единственную догадку. — Хочешь в чем-то убедить меня? Смогу или не смогу? — звонко щелкаю пряжкой своего ремня. — Готова здесь и сейчас? — сквозь зубы говорю, рывком вытягиваю кожаный язык из брючных петель и, не глядя, как убитую змею, откидываю в сторону.

— Пари! — совершенно не тушуясь и не задумываясь, предлагает.

Я так и знал! С этой тварью только на этом можно выезжать. Антония любит поражать собой. Строит из себя роковую даму, а на самом деле обыкновенная и даже рядовая… Дрянь! А про какой-то шарм и милую изюминку, обворожительность, очаровательность, симпатию и интерес, которые как будто я случайно разглядел, тщательно обнюхал и даже облизал, я наглым образом сбрехал и не побрезговал подлым мелочным поступком.