Гелла – дочь Одина Одноглазого

…В свое время меня сильно увлек говорящий ящик. Иногда он молчал, был черным и казался мертвым, но в другое время ящик вдруг оживал, просыпался и начинал громко разговаривать разными голосами, завывать, издавать странные звуки, и показывать живущих внутри него существ. Кто только не поселялся в этом ящике! Я видела суетливо бегающих куда-то маленьких людей, людей без ног или вообще без половины тела, которые открывали рот и что-то говорили, шурша бумажками на столах или размахивая руками — это называлось "новости" или "ток-шоу". То в этом узком ящике появлялись и рыскали, как у себя дома, мелкие звери странного обличия, и я никак не могла понять, как там помещается эта свора? Я пыталась поймать бегущих, понюхать проходящих, поговорить с себе подобными — никто, никто из них не хотел меня выслушать и поделиться, как они туда залезли! Больше всего я любила смотреть, как толпы людей, обтянутых цветными, яркими, тонкими шкурками, со смешными палками, надетыми на ноги и с палками в руках, бежали друг за другом в попытке догнать. Ма и Па тоже любили смотреть на эту веселую, но бесполезную суету. Они садились рядом на диван и что-то кричали бегущим маленьким людям прямо в говорящий ящик, иногда злились и топали ногами. У них это называлось "биатлон" и "болеть". Я бегала вдоль ящика, лапой подпинывая бегущих, тормозя когтями тех, кто мне не нравился, но они не обращали на меня ни малейшего внимания. Я заглядывала за ящик сверху, подбиралась снизу, искала по сторонам — никого! Никого, кому хоть раз бы удалось выскочить наружу из этой маленькой коробки!

— Они все там живут! — объяснял мне Фокс. — Это как большой муравейник в лесу. Их дом. А когда ящик черный, это значит, что там ночь и все спят! Я сам когда-то пытался пообщаться с ними, достать их лапой и вытащить, но они оказались недосягаемыми для моих когтей и зубов. Эти люди и животные ничем не пахли и больше были похожи на призраков, давно ушедших на Радугу. И тогда я подумал, может это человеческая Радуга показывает людям, срок которых еще не настал, какая жизнь ждет их там, за завесой непознанного, чтобы у них не было страха перехода и тоски по утерянному земному миру…

…Фокс скосил глаза к носу и глубоко задумался. Он всегда строил сложные для моего понимания философские умозаключения. Я мирилась с этим и терпеливо слушала его логические выкладки — а куда мне было деваться? Ведь ученье — свет! Но, честно говоря, мне всегда хотелось поскорее заняться подвижными играми, а не ломать мозги над тем, чего все равно понять невозможно.

Как-то я спросила Фокса есть ли у котов книги и как мы их читаем, если не умеем рисовать блошками длинных червяков? Фокс долго смотрел на меня, посмеиваясь в усы, а потом поведал легенду, которую его мать рассказывала ему в детстве.

…Давным-давно, так давно, что даже Огненный Кот не всегда вспоминает события тех дней, двое старых котов из разных племен, таких старых, что их загривки побелели, а зубы почти все выпали, поспорили о событие, произошедшем накануне в лесу. Нужно сказать, что в то время память у котов была короткой. Они помнили только то, что произошло вчера, ну в крайнем случае, неделю назад, остальные воспоминания быстро забывались, потому, что никто не знал, как их можно записать. Коты ориентировались по запахам и так запоминали случившееся. Запахи памяти в дикой природе долго не держались — их вымывали дожди, и выжигало солнце. Если в лесу случался пожар, то вообще не оставалось знакомых запахов, стаи перебирались на непострадавшие, необжитые места и начинали жизнь по новой. Конечно коты вели свой календарь и хорошо знали свою родословную, ведь от этого зависело выживание рода. Матери должны были учить своих отпрысков этой науке в обязательном порядке, иначе никто никогда не смог бы узнать сородича по признакам, присущим только его роду и все брачные и семейные отношения перепутались бы, внося в организованную жизнь котов хаос.

События, не касающиеся непосредственно племенных дел, проходили мимо их сознания, особо не задерживаясь, и коты, спустя неделю, уже не помнили того, что их интересовало тогда, не могли вспомнить, что их тревожило или пугало. Им сложно было сделать правильные выводы из случившегося, потому, что они просто забывали, что это вообще было. Не существовало преданий и легенд, имена отважных героей, отдавших в междоусобных боях за территории свои жизни, вымывались из памяти, будто бы их никогда и не было, старики не делились жизненным опытом с молодыми, охотники не могли передать подрастающему поколению науку о лучших способах охоты, а матери не помнили давних, смешных проказ своих подросших детей. Конечно также недолго помнились и обиды, нанесенные кланами друг другу, но это уже другая история.

Ты скажешь, что может это даже хорошо — не помнить обиды и прошлое? Но если ничего не помнить — невозможно развиваться. Жизнь замирает и останавливается на одном уровне, потому, что без знаний прошлого и набранного жизненного опыта, новым поколениям придется всегда начинать с нуля.