Ген дракона (ЛП)

— Первыми, кого я потерял, были мои родители и брат, который был моим лучшим другом. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было девятнадцать. Они были моими последними оставшимися членами семьи, так как все мои бабушки и дедушки, и тетя умерли от различных болезней или в различных несчастных случаях, прежде чем мой брат и я были достаточно взрослыми, чтобы помнить их. Всего несколько месяцев спустя моя первая серьезная девушка, с которой я встречался в течение двух лет, была убита шальной пулей возле торгового центра в Чикаго во время поездки к своей сестре. В следующий раз, когда я был сильно влюблен, у меня был только год с моей девушкой, прежде чем ей был поставлен диагноз редкого, неизлечимого рака крови и вскоре после этого она умерла. Тогда мне было двадцать три года. После этого я взял длительный перерыв в серьезных, долгосрочных отношениях. Когда началась война, я, наконец, почувствовал себя достаточно исцеленным, чтобы попытаться снова, и я влюбился в женщину по имени Тара. Мы были вместе десять месяцев, когда ресторан, в котором она и ее друзья ели, был взорван группой «Порожденных кровью». Никто не выжил. После этого я потерял много, много близких друзей, и большинство из них погибли в бою. Я даже потерял свою собаку, старую немецкую овчарку по имени Рокки, когда «порожденные» уничтожили деревню «АСШП» в Индиане, где я жил в то время. Именно тогда я сказал «с меня хватит. Мое сердце больше не может этого выдержать». Я знал, что должен полностью ожесточить свое сердце, чтобы выжить, так и сделал. Я взял Шэдоу только потому, что он принадлежал хорошему другу, погибшему в бою.

Когда Мэтт долго не говорил ничего другого, я заговорила тихим голосом, желая, чтобы он посмотрел на меня.

— Итак, приняв Шэдоу, а затем и Чарли, ты доказал, что в твоем сердце осталось немного мягкости, даже после потери стольких людей, и даже после решения «полностью ожесточить» свое сердце. Это заставляет меня думать, что ты способен на любовь, Мэтт.

Он нахмурился, выглядя раздраженным, как будто я поймала его за какой-то маленькой ложью. Хотя, возможно, «маленькая ложь» была той, которую он говорил себе.

Когда он ответил на то, что я только что сказала, он все равно не смотрел мне в глаза.

— Возможно. Столько мягкости осталось в моем сердце, насколько я готов допустить. Я просто не хочу снова любить. Я не могу.

— Не можешь или боишься?

Мэтт вдруг провел рукой по лицу, вздохнув.

— Слушай. Я лучше пойду выгуляю собак. Медведи «АСШП» на верхнем полуострове заметили необычную активность «Порожденных кровью» над озером. Верхнее в последнее время, и мне нужно лететь туда завтра на рассвете, чтобы проверить. Так что мне лучше немного поспать.

— Хорошо, но Мэтт… Позволь мне сначала сказать еще кое-что.

— Что?

— Дело в том, что в твоем плане есть недостаток… недостаток в твоем плане сохранить свое сердце черствым до конца жизни, как я предполагаю, это и есть твой план.

Хмурясь, он, наконец, поднял свой взгляд на мое лицо.

— О чем ты вообще говоришь? В чем заключается недостаток?

— Ну, ранее, на кухне, ты мне сказал, что ты записался на участие в «НСМП», потому что чувствовал себя обязанным иметь детей, которые когда-нибудь вырастут и продолжат защищать нацию от «порожденных».

— Да. И что?

— Итак, ты планируешь никогда полностью не открывать свое сердце этим детям? Никогда не любить их до конца? Ты собираешься в основном взаимодействовать с ними, как ты сейчас взаимодействуешь с собаками, то есть довольно поверхностно, всегда немного сдерживаясь?

Небольшое расширение глаз Мэтта подсказало мне, что мысль о том, чтобы иметь детей, никогда не открывая им своего сердца, никогда не приходила ему в голову.

Когда его взгляд расцветающего осознания быстро сменился хмурым, Мэтт провел рукой по волосам, опустив взгляд на пол.

— Послушай, я начинаю переосмысливать все это с «НПСП». Независимо от того, что ты думаешь, я не хочу любить людей. Всегда случается что-то плохое. Всегда. Люди всегда оторваны от меня. Как будто меня прокляли.

— Но я не планирую умирать в ближайшее время. Я совершенно здорова, и теперь, когда война закончилась, я не планирую пострадать от любых нападений «порожденных», так что…

— Но это не имеет значения, если тебя не убьют. Если бы мы попытались устроить «Семьяобразование», и, если бы мы влюбились друг в друга, что-нибудь бы забрало тебя у меня. Я в этом абсолютно уверен.

— Но…

— Мне нужно вывести собак. Давай, Чарли. Пришло время вставать.

Чарли, который заснул на полу неподалеку, открыл глаза, вскочил на ноги и начал дрожать, услышав свое имя.

Мэтт позвал его и жестом предложил ему следовать за ним из комнаты, а затем заговорил со мной деловым тоном.

— Спокойной ночи, Кайли. После того, как они вернутся, я отправлю собак в их комнату, или ты оставишь дверь приоткрытой, и они, вероятно, войдут сюда. Для меня это не имеет значения.

— Они не спят в твоей комнате?

Мэтт покачал головой.