Ген мозга

– Известный российский генетик Владимир Эфроимсон писал о том, что в истории, начиная от первобытных племен, всегда существовал культ нестандартных людей, – заключает профессор Хазен. – Диапазон: от альтруистов до крайних форм – юродивых. Аутичные личности, не переходящие пределов патологии, принадлежат к последней категории. И за то, что обладают большими возможностями к интуитивным находкам в познании мира, являются неоспоримыми авторитетами.

Диккенса вдохновлял… глоток горячей воды

Вот лишь некоторые чудачества великих, которые часто, еще при их жизни, превращаются в «визитную карточку», а порой и в анекдоты. Их собрал коллекционер Геннадий Федотов.

Шиллер мог творить лишь тогда, когда на столе у него лежали гнилые яблоки.

Вагнер во время сочинения очередного музыкального произведения раскладывал на стульях и другой мебели яркие куски шелка, которые непрерывно теребил.

Шарлотта Бронте постоянно отрывалась от писания очередного романа и отправлялась чистить картофель.

Анри Матисс, перед тем как приступить к рисованию, испытывал острое желание кого-нибудь придушить.

Английский писатель Ричард Гоутон, занимаясь литературной работой, одновременно орудовал ножом или ножницами. За время писательских бдений он обстругал не один письменный стол, изрезал несколько кресел, а однажды исполосовал подвернувшееся под руку любимое платье жены.

Эдгар По мог сидеть часами за письменным столом и молча смотреть на лежащий перед ним лист чистой бумаги. Примерно так же поступал Морис Метерлинк. Каждое утро он отсиживал за письменным столом три часа, даже если ни одна мысль не приходила в голову.

Жорж Санд ежедневно писала до 11 часов, и если заканчивала роман в 10.30, то тут же начинала новый, над которым работала полчаса.

Французский баснописец Лафонтен, когда находило вдохновение, часами метался по улицам, не замечая прохожих, с удивлением наблюдавших, как он жестикулирует, топает ногами, во весь голос выкрикивая рождающиеся строки.

Шуберт, прежде чем обнародовать свои любимые произведения, обязательно должен был сыграть их… на гребенке.

Дюма-отец писал только на особых квадратных листах. Если такой бумаги не оказывалось или она кончалась, он прекращал работу. А Дюма-сын для пробуждения вдохновения любил раз пять основательно поесть.

Чарлз Диккенс каждые написанные им 50 строк обязательно «запивал» глотком горячей воды.

Иоганнес Брамс для вдохновения постоянно без надобности чистил обувь.

Бенджамин Франклин, садясь за работу, запасался огромным количеством сыра.

Иоганн Вольфганг Гете работал только в герметически закрытом помещении, без малейшего доступа свежего воздуха.

Рассеянные знаменитости

Поразительна рассеянность некоторых гениев. Дидро забывал дни, месяцы, годы и имена близких людей.

Знаменитый физик Ампер однажды, уходя из своей квартиры, написал мелом у себя на дверях: «Ампер будет дома только вечером». Но вернулся домой еще днем. Прочитал надпись на своих дверях и ушел обратно, так как забыл, что он сам и есть Ампер.

Известен случай, когда Ньютон, задумав сварить яйцо, взял часы, заметил время и через пару минут обнаружил, что в руке держит яйцо, а варит часы. Когда же великий физик писал свои труды, то, поглощенный мыслями, забывал одеваться и есть.

Альберт Эйнштейн, встретив своего друга, рассеянно сказал: «Приходите ко мне вечером. У меня будет и профессор Стимсон». Его друг, озадаченный, возразил: «Но ведь я и есть Стимсон!» Эйнштейн на это ответил: «Это не имеет значения, все равно приходите!»

Отец русской авиации Жуковский однажды, проговорив целый вечер с друзьями в собственной гостиной, вдруг поднялся, разыскивая свою шляпу, и начал торопливо прощаться, бормоча: «Однако я засиделся у вас, пора домой!»

По мнению психиатров, между аутистом во время припадка и гениальным человеком, обдумывающим и создающим свое произведение, существует полнейшее сходство. Вот, например, как описывает состояние крупнейшего итальянского поэта XVI века Торквато Тассо его лечащий врач: «Пульс слабый и неровный, кожа бледная, холодная, голова горячая, воспаленная, глаза блестящие, налитые кровью, беспокойные, бегающие по сторонам. По окончании написания произведения часто сам автор не понимает того, что он минуту тому назад излагал». Полный аут.

А вот нашему современнику, петербургскому математику Григорию Перельману удалось удивить весь мир дважды. Первый раз – когда он доказал гипотезу Пуанкаре, над решением которой бились лучшие математики XX века. Второй раз – когда стал решительно отказываться от заслуженных «лавровых венков» – медали и премии в миллион долларов, учрежденной математическим Институтом Клэя в Бостоне.

Сейчас гений является безработным и живет на пенсию своей мамы. Не правда ли, странное поведение?

Вот как характеризует его психотерапевт Алексей Доронин:

– Это похоже на аутизм, который граничит с патологическим неприятием общества. А возможно, это агорафобия – боязнь публичности и открытости.

ИЗ НАШЕГО ДОСЬЕ