Ген подчинения. Том 3

Кажется, сегодня у всех была крайне бурная и продуктивная ночь, в отличии от меня, лицезревшего из первых рядов за страданиями и отчаянными потугами богов улучшить своё «божественное» положение. Эрос, поддавшись на провокации неизвестного кукловода, управлявшего всем из-за кулис, расплатился за свою ошибку жизнью. То, как он с легкостью поверил человеку, чьего лица даже не видел, прямиком свидетельствовало о чрезмерной самоуверенности и слабоумии. К тому же, их встреча с Укуном также, скорее всего, была не случайной. Не думаю, что по подземельям, охраняемым тем самым загадочным «сторуким стражам», так уж и часто снуют боги, решившие закончить свой век в желудке Кроноса.

Зная о готовящемся к пробуждению Сусано плане, несложно было предположить, кто за всем этим стоит — Триада. Позиции, которой на востоке за последнее время сильно пошатнулись, она нуждалась в усилении. Со всех сторон их жали. Та же Континенталь, выступившая против них в открытую, уже сама собой была грозным врагом, а в кубе с готовящимся восстанием ёкаев в Японии, о котором в Китае, наверное, не знал только глухой и слепой, всё становилось для Триады ещё печальнее. В такой позиции поиск или создание божественного артефакта казались мне единственным шансом группировки на победу.

Все эти вселенские заговоры потихоньку обрисовывались в одну четкую картину, сказал бы я раннее, — а при чем тут я? Теперь уже не скажу. Наличие предателя в рядах Континентали стало огромной проблемой для меня, и станет ещё большей, ведь наверняка есть не только пешка, подстрекавшая Эроса из Триады, но ещё и её верховный господин, затерявшийся среди соратников Афины. Сейчас, когда я всего лишь каким-то чудом уцелевший лекарь, спасающий нейтралов и бегающий с шестерками Континентали, внимание ко мне, полагаю, не сильно то и велико. Укун точно не так глуп что бы верить в эти байки, скармливаемые его людям обо мне. Если бы осколок и вправду попал в руки Марса, он тотчас вернул бы его на место, а самый короткий способ сделать это, не возиться со мной, а пустить мне пулю в голову. Как говорила тень, после моей смерти, камень либо переходит другому, либо возвращается в место, что глубже самого Тартара. Да, меня хотят грохнуть, причем постоянно и из-за чего, я покуда не в состоянии понять. Но только, что будет, если я решусь признаться той же Афине о хранящемся в моей тушке божественном оружии возмездия, способном расхреначить добрую половину мира?! Тем более, что, если она или один из её друзей, напарников, приближенных, знающих обо мне, каким-то образом узнают от неё мою тайну? За мою задницу начнется самая настоящая резня! Пострадают не только мои знакомые, но и весь город, если не страна. Да и пока ещё я не заметил ни одной причины, сдерживавшей ту же Афину от единственного, на мой взгляд, верного решения после раскрытие подобной тайны — пустить мне пулю в башку, вырвать из груди сраный камень и вернуться домой с гордо поднятой головой и выполненной миссией по спасению мира.

— Сам ты сраный камень. — Бесцеремонно вторгшись в моё мыслительное пространство, обидчиво фыркнул древний, вслед за чем я попросил того больше не лезть в мою голову, но наверняка моя просьба прошла мимо его отсутствующих ушей.

Как ни погляди, полный бесперспективняк. Повсюду враги, войны, заговоры, предательства, среди которых ты — всего лишь обычный, маленький такой ключик к господству над миром. За-е-бись.

Всю дорогу до работы я провел в размышлениях, пытаясь найти хоть какой-то способ по спасению собственной жопы из сложившейся ситуации. От душераздирающих признаний отказался сразу. От визита в логово врага, на коем настаивал в свое время Марс, также придется забыть, хотя не думаю, что это было одно из «тех» предложений, от которых можно отказаться. Также, желательно поскорее, к чертовой бабушке покинуть Китай, пока границы закрыты, сделать это невозможно. Оставалось рассчитывать на загадочную помощь со стороны местной церкви и её служащих, коих рекомендовал Пак. Бедному оборотню и так из-за меня досталось, а теперь, после того, как его лавки больше нет… Лишь бы бедолага не погиб из-за меня.

— Побег… — глядя на приближающийся из окна такси силуэт моего офиса, проклиная себя, проронил я. Моё бегство обретет на смерть множество хвостатых, и самое поганое в этом — то, что сейчас мне подсовывают только стариков. Мол, этим сейчас нужнее, а дети — второй сорт, на потом. Уйди я на покой, бо́льшая часть из них, проклиная меня, проживет свой век вполне себе человеческой жизнью, а вот меньшая, как те малютки… Большинство их болезней не даст тем прожить и года, не говоря уже про десятилетия, да, пусть некоторым удастся и самим исцелить свой недуг, а дальше что? Под взглядом своих бессмертных, вечно молодых родителей, они будут страдать, мучиться, стареть, и, в конце концов, умирать, и во всем этом буду виноват только лишь я один. Именно меня, будут винить их родители — беглеца и труса, помогшего местной знати и отказавшегося от исцеления «второго сорта».