Ген подчинения

— Ничего интересного, — ответил Пастухов вроде бы слегка сконфуженным тоном. — Парень проходил по одному из наших дел как обвиняемый, мы и слегка… попутали. Его из-за этого из квартиры выселила хозяйка. Я и предложил пока у меня пожить. Он прижился. Мне уже наши ребята сами начали говорить, чтобы я его оставил!

Гости переглянулись.

— Что же он такого сделал? — с любопытством спросил Аврелий Чернокрылов. — Я думал, в вашей общаге все больше генмоды-полицейские живут, а из людей совсем молодняк, так, городовые. Неужели с кем из девушек смиловался?

Волков удушливо покраснел.

— Побойся бога, Аврелий, девушки в другом корпусе! — добродушно ответил Пастухов. — Но ты верно сказал: либо такие же, как я, кто одной работой живет, либо совсем мальчишки сопливые. У кого-то лапы, кому-то мозгов еще не хватает, кому-то некогда… Да и на слуг никому не охота тратиться. Ну, представляете, что там творится в бытовом смысле. Половина лампочек не работала, из окон дуло изо всех, про мебель вообще молчу — вся поломана… Этот парень клад просто, за неделю порядок навел! Даже стиральную машинку для нас соорудил, с валками, чтобы подстилки в прачечную не таскать!

Теперь все поглядели на Волкова с уважением, а он покраснел еще пуще.

— Так что вот, оформил его на работу как стажера, чтобы прописать по-нормальному, — продолжил делиться Пастухов. — Копылов говорит, старательный парень, отрабатывает… Сейчас стипендию ему еще пробьем, чтобы учиться отправить за казенный кошт, и вообще ЦГУП прямая выгода! У нас каждая светлая голова наперечет.

— Похвально, похвально, молодой человек! — прогудел господин Нгуен. — Я тоже на работе учился!

— Виктуар Андреевна, а может быть, вам про это статью написать? — спросила госпожа Нгуен журналистку. — Про то, как наша полиция заботится о молодежи! Вы ведь криминальной хроникой занимаетесь?

— Я всем занимаюсь, — Виктуар взмахнула хвостом. — Но это сюжет скорее для «Ведомостей», чем для нашей газеты. Хотя… — она внимательно уставилась на Эльдара, будто закономерно подозревала, что ей рассказали не все.

— С вашего позволения, господа, — я решила, что самое время спасать Волкова. — Эльдар Архипович обещал кое с чем помочь на кухне. Так что мы вас оставим.

Эльдар — вот уж действительно светлая голова! — сообразил, чего я от него хочу, коротко поклонился и позволил мне вывести его в коридор.

У меня было два пути: поговорить с ним в гостиной или подняться наверх, в кабинет шефа. Прикинув, что гостиная со столовой разделена тоненькой стенкой и в одной комнате слышно все, что происходит в другой, я потащила Эльдара наверх, в шефов кабинет.

— Анна Владимировна… — начал он еще на лестнице.

Я вздохнула.

— Давайте уж Анна? Не настолько я вас старше.

— Анна… — сдавленно повторил Волков. — Я хотел извиниться…

Мы как раз зашли в кабинет шефа, я зажгла там свет и развернулась к нему.

— За что? — спросила я его резко.

Сейчас, при нормальном освещении, я обнаружила, что Волков набрал немного веса за то время, пока мы не виделись. Он явно стал выглядеть куда здоровее, с лица сошла нехорошая бледность. Но вот сейчас он побледнел снова.

— Знаете, — сказала я, — вы так скромны, что это уже попросту производит дурное впечатление! Мы были оба в тяжелой ситуации, вы поступили наилучшим образом, который могли придумать, и в конечном счете выиграли! Я почти уверена, что меня в самом деле спас ваш укус. Так за что вы извиняетесь? Вы ведете себя так, как будто в самом деле меня изнасиловали!

Волков даже сделал шаг назад и как-то сгорбился.

— Потому что я очень хотел, — тихо сказал он. — По-настоящему хотел. И сделал бы. И меня только одна мысль удержала — что вы, может быть, еще в себя придете.

— Что? — глуповато повторила я.

Всего я ожидала от Волкова, но только не этого откровения.

Он же между тем видимо собрался и проговорил спокойным, собранным тоном, как будто он давно обдумал, что сказать:

— Когда вас туда втолкнули, явно не в себе. Я подумал: ну все, она уже не человек, с ней можно что угодно делать. Обрадовался даже. Вы красивая. В самый раз к моим инстинктам. Они не каждую луну такие, но иногда тянет. И я подумал — вот хорошо, когда бы еще она согласилась моих щенков родить, а так родит. Мне только стыдно было, что вдруг вы все-таки в себя придете, и как я с вами тогда буду говорить. То есть, понимаете? Не по совести удержался, а от стыда. Поэтому и извиняюсь.

Ну и новости!

Я смотрела на Волкова широко раскрытыми глазами, чувствуя, как его образ перед моим внутренним взором очень сильно меняется. Не могла только решить, в худшую или в лучшую сторону.

Нет, что за ерунда! В лучшую, конечно!

Я тряхнула головой.

— Но ведь вы все равно не сделали ничего такого, за что стоит стыдиться. Поэтому что толку себя винить?.. Или… или это религиозное что-то? Вы верующий?

Он кивнул и чуть порозовел.

— Православный. Дед меня правильно воспитал. Я не ждал от себя совсем… Узнал бы дед — ух бы он…