Ген подчинения

По стенам здесь были развешаны дагерротипы собак — такс и шласбургских овчарок. Собаки сидели, лежали, стояли, высунув язык. Рядом со многими красовались трофеи разного размера. Некоторые особи были запечатлены в окружении спящих щенков (я подозреваю, щенков не получается фотографировать, если только они не спят).

На многих фотографиях рядом с собаками был запечатлен отец Полины — бывший мэр Необходимска Святослав Игоревич Воеводин. Порой один, порой с милой дамой, имевшей с Полиной большое внешнее сходство: должно быть, ее мать, которая, насколько я знала, давно умерла. Полина была сиротой уже когда жила в пансионе, и поэтому многие учительницы делали ей послабление.

Мое внимание привлекло несколько фотографий, висевших над массивным столом красного дерева. Четыре штуки; на одной из них совсем молодой Святослав Игоревич был запечатлен рядом со шласбургской овчаркой мужского пола напротив здания городской ратуши. На другой — он же, но уже постарше, в зале Городского собрания, прямо перед кафедрой, с тем же псом. На третьей он же, уже довольно пожилой, в кабинете мэра… а пес все тот же, только старше!

Наверное, далеко не все люди поняли бы это. Как ни странно, мало кто различает собак по форме морды. Большинство даже не могут понять, кобель перед ними или сука, не заглянув под хвост. Но если ты живешь и общаешься с генмодами, волей-неволей привыкаешь к таким вещам. Я точно знала, что это тот же самый пес, а не его очень похожий потомок!

Из этого следовало, что пес — генмод. Иначе бы он так долго не прожил.

Наверное, можно было догадаться и раньше, поскольку на всех дагерротипах пес был без ошейника, но в густой шерсти да на размытой картинке ошейник можно и не разглядеть.

Должно быть, один из товарищей Воеводина в Городском собрании. Правда, довольно странно, что генмод дружил с человеком, разводившим собак той же породы — да еще для конкурсов. Шеф как-то мне сказал, что ни один уважающий себя генкот не будет дружить с заводчиком кошек, хотя и может иметь с ним дела. Но, может быть, у собак это иначе? Многие совершают ошибки, гребя всех генмодов под одну гребенку. А они разные. Даже внутри одного вида могут быть разные обычаи у разных пород или анклавов, что уж говорить о разных видах!

Тут в кабинет заглянул дворецкий и прервал мои раздумья:

— Барышня примет вас в будуаре.

Примет меня! Ну надо же!

Глава 7. Сучья совесть — 2

Будуар Полины выглядел примерно так, как я всегда представляла будуары светских дам и барышень по иллюстрированным журналам. Все белое, кремовое и изящное, много живых цветов в больших фарфоровых вазах, пастельные пейзажи на стенах, в воздухе тяжелый запах парфюма и косметики…

От всего этого я немного оробела: в моем простом черном платье, в соломенной шляпке я казалась самой себе здесь лишней, неуместной.

Полина сидела перед трюмо, прихорашиваясь, все еще в ночной рубашке и пеньюаре, и я поняла, что выйдем мы не скоро.

Когда я сказала ей, что выставка должна уже вот-вот начаться, Полина воскликнула:

— Ах, ну ведь ты же хотела осмотреть дом! Тебе же надо знать, откуда увели Ангелину!

— А ты мне разве его покажешь? — спросила я с сомнением.

— Так Леопольд тебе покажет! Это он, в основном, занимался Ангелиной…

Леопольдом звали помпезного дворецкого.

Он в самом деле провел меня по дому, показал комнату, в которой жила Ангелина — у собаки была целая комната! Честно говоря, ненамного меньше, чем моя. И вылизанная до блеска — даже не скажешь, что здесь содержали животное.

Еще Леопольд показал мне задний двор, на котором собаку выгуливали. Здесь установлено было много всяческих снарядов, какие обычно можно видеть на очень хороших собачьих площадках или даже в тренажерных залах для генмодов. Еще в дальнем углу я заметила какие-то маленькие деревянные загончики, но к ним меня не подвели.

— И это все для одной собаки? — спросила я, в замешательстве оглядывая просторный двор.

— Отнюдь, — отозвался дворецкий. — Обычно у нас проживало до десяти собак, не считая щенков.

— Как интересно, — сказала я. — А где же они все? Тоже украли?

— Госпожа изволит шутить, — произнес дворецкий безэмоционально. — Барышня их всех продала.

Ну и ну! Если Полина продала всех собак, то почему оставила Ангелину?

Спрашивать это у дворецкого было бы моветоном: такой вышколенный слуга ни за что не будет распространяться о мотивах хозяйки. Может быть, Полина просто особенно любила Ангелину?.. «Скорее уж, — мурлыкнул внутренний голос тоном шефа, — она ждала возможности запросить самую высокую цену! Например, после сегодняшней выставки. Или после той, которая должна состояться на следующей неделе».

Тогда я спросила:

— А почему в доме не было постоянного слуги, который выгуливал бы собак? Зачем понадобилось нанимать человека со стороны?