Ген подчинения

Интересно, как часто она бывает на Спасоилаевском кладбище? Каждый день? Раз в неделю? Раз в месяц? И почему? Галина Георгиевна показалась мне довольной жизнью, даже счастливой женщиной. В ее пожилые годы ей не изменили ни чувство юмора, ни здравый смысл. Она даже не прочь еще похвастаться своими прежними женскими победами.

Значит, могла выйти замуж еще раз, родить еще детей, и тогда бы погибший капитан Байстрюк и Коленька не были бы межами, раскроившими ее судьбу раз и навсегда, не были бы самым главным, о чем она думала в старости. Они были бы просто страницей ее прошлого, той, которую недосуг вспоминать за семейными заботами о внуках и правнуках, и мошенники никогда бы не сделали Галину Георгиевну своей целью…

Неужели и меня прошлое не отпустит?

Я поймала себя на том, что давно уже не иду никуда, а бессмысленно стою на галерее третьего этажа (уже третьего! Выходит, я закончила обходить второй и поднялась наверх, даже не заметив этого), уставившись себе под ноги. А еще — что где-то на уровне моих коленей клубится белый, ничем не пахнущий дымок, совсем слабый пока, едва различимый на фоне пола.

Я вскинула голову.

Я находилась на углу галереи третьего этажа, возле выхода с лестницы. Прямо напротив, у противоположного угла, стоял, глядя на меня, мальчик лет семи в коротких штанишках. Точь-в-точь с портрета. Те же веснушки, тот же хохол встрепанных волос. Цвета в полутьме не различишь, но я была уверена, что волосы эти такие же рыжеватые. Мальчик смотрел на меня серьезно и внимательно. Сквозь него слабо проглядывала дальняя стенка и плафон вспомогательного освещения на ней.

— Коля!.. — прошептала я.

Глупо с моей стороны, конечно, но что вы хотите? Не каждый день видишь призрака.

Мальчик исчез.

* * *

Осенью светает поздно, поэтому утренний чай мы с Мурчаловым пили еще в темноте. Но, для разнообразия, с Прохором. Он еще раз подтвердил то, что доложила я:

— Силуэт ребенка и в самом деле растворился в воздухе, хозяин. По поводу того, насколько он походил на портрет, не скажу — глаза уже не те, мальчик был далеко, освещение плохое. Но он точно никуда не мог зашмыгнуть, я там потом все простучал и прополз, не было потайной двери!

— Он просвечивал, — устало добавила я в который уже раз. — Это был не ребенок. Это было… что-то другое.

У меня мелькнуло сравнение: как будто что-то нарисовали очень искусно на очень тонкой прозрачной бумаге. Но вслух я этого не сказала.

Шеф раздраженно фыркнул.

— Не могу поверить! Впервые за мою практику сталкиваюсь с таким случаем!

— Вы нам не верите? — спросила я.

— Не то чтобы не верю, но объяснить не могу. Однако… призраков не бывает, вы с Прохором не могли одновременно оба помутиться рассудком. Остается одно…

— Галлюциногенный газ? — предложил Прохор.

— Нет, — качнул головой шеф. — Я допускал возможность галлюциногенного газа, пока слуги и Байстрюк видели призрака по одному. Хотя даже в этом случае требовалась какая-то подсказка, визуальный намек, которая заставила бы их видеть именно мертвого мальчика, а не, скажем, поющие грибы, — на этом месте я от неожиданности даже хмыкнула. — Но вы не обнаружили ничего на том месте, где мальчик исчез. Значит, визуальной подсказки не было. Если не считать этого тумана.

— Да, — поддержала я. — Мы обползали все, и так и не нашли, откуда этот туман взялся!

— Если это были куски сухого льда, то и не нашли бы, — взмахнул хвостом Василий Васильевич. — Они просто испарились.

— Но того, кто их протаскивал в дом, найти можно, — произнес Прохор.

— Вот этим вы и займетесь, — наставительно проговорил Василий Васильевич.

— Я?! — Прохор фыркнул. — Помнится, вы хотели, чтобы кто-то подготовил комнату к приезду вашего наследника…

— Приезд можно и отложить, — отпарировал шеф, — чую, мы наткнулись в этом деле на что-то очень важное.

— На что? — спросила я.

— Как я уже сказал, если дело было не в галлюцинациях и не в обычном переодетом ребенке, значит, остается только одно, — шеф вздохнул. — Кто-то применяет новые технологии! Возможно, технологии, влияющие на разум зрителей. Можно ли представить большую угрозу для общественной безопасности?

Я почувствовала, что шеф говорит серьезно.

Тут бы мне испытать досаду, может быть, приступ страха — но внезапно я почувствовала отзвук приятного волнения, о котором за последний месяц успела забыть. Что-то по-настоящему новое, интересное! Загадка!

— …И боюсь я, эта новая технология может встать на службу организованной преступности, — продолжил шеф. — Совпадение ли, что она объявилась именно тогда, когда у нас в городе проводится Научная Ярмарка? Вряд ли! Так что, Анна, похоже, наши дела только что слились в одно.

Я пожала плечами.

— Меньше работы, вдвое больше денег.

Шеф мурлыкнул.

— Так держать, моя девочка!

Но тут я вдруг поняла: чему радуюсь? Наверняка из-за меня опять что-то пойдет не так. Или все сразу пойдет не так.

Глава 21. Горе Галины Георгиевны — 4

Кто бы ни придумал проводить научную ярмарку одновременно с конференцией, безусловно был гением!

Возможно, темным гением.