Ген разведчика

– Да не переживай ты так, Николаич, я эту «первую конную» быстро прорежу, – попытался успокоить старшего товарища Кирилл, набирая нужную программу. На дисплее, как в компьютерной игре, высветились образцы штатного оружия – пара четырехствольных пулеметов и автоматический гранатомет. Под каждым из них счетчик количества боеприпасов, все было заряжено под завязку. – Вам даже не придется выбираться наружу, обработаем их в автоматическом режиме.

– А я не буду сторонним зрителем, – заявил Савченко. «И вся королевская конница, и вся королевская рать…» – сейчас пульсировали в мозгу обрывки стишка, который в детстве разучивал с бабушкой. Человеческая душа – потемки, и, собираясь на смерть, человек извлекает из глубин подсознания только ему понятное, приятное и близкое, то, что будет его сопровождать до последнего вздоха.

– Это еще почему? – Сервант сердито посмотрел на своего заместителя.

– Хотя бы потому, что достаточно одной гранаты в салон, чтобы мы повторили судьбу любителей военных раритетов, – открывая дверцу, сказал Стрелок.

– А что, аргумент, – одобрительно закивал Севрюков, также распахивая дверцу со своей стороны.

С доводом морпеха, бесспорно, были согласны Христофоров и Дадышев. Едва четверка диверсантов покинула «Комбат», свое слово сказал Андрей:

– Я пойду с вами. В институте у нас была военная кафедра, к тому же у меня разряд по стрельбе.

– Это твой выбор, малыш, – ничего не выражающим тоном произнес Христофоров, придерживая тяжелую дверцу внедорожника. В этой экспедиции он был старшим, а значит, и вся ответственность ложилась на него.

Когда Андрей выбирался из салона, его окликнул встревоженный Боб. Он не понимал, что происходит вокруг, и это его сильно волновало. Едва услышав суть проблемы, тут же залопотал по-английски:

– Я тоже хочу драться, я офицер резерва армии США, прошел контртеррористическую подготовку в Форт-Беннинге (в качестве кого он проходил подготовку, Гранд благоразумно промолчал).

– Эх, молодость, молодость, – то ли с осуждением, то ли с непониманием прицокнул языком Дадышев.

– Нас водила молодость в сабельный поход, – подмигнул непонятно кому Сервант.

– Давай, только быстро, – Владимир Николаевич взмахом руки дал знак янки выходить. – У нас хватает стволов и бронежилетов, так что добро пожаловать в общий окоп.

Диверсанты стали быстро извлекать из багажника «Комбата» оружие и боеприпасы. Султан и двое недавних пленников вооружились «калашами» с подствольниками, полковник забросил свой АКМ за спину, а из багажника достал противопехотный гранатомет ГП-94 и патронташ с зарядами к нему. Савченко вооружился снайперским автоматом Драгунова, а Серванту достался «Печенег». Бывший мичман деловито расставил сошки пулемета, подсоединил коробку с лентой и, передернув затвор, дослал патрон в патронник.

Пока со стороны диверсантов шли приготовления, из крепости выезжали новые конники, ехали не торопясь и так же не спеша выстраивали шеренгу за шеренгой.

– Сколько же их? – набирая программу автоматического управления огнем, тихо произнес Кирилл, перед ним разворачивалась настоящая армия.

Разобрав оружие, диверсанты, как охотники, встали на «номера». На правом фланге с пулеметом залег Сергей Севрюков, в десяти метрах от него, сжимая похожий на древнюю ручную бомбарду гранатомет, встал Христофоров. Андрею досталось место недалеко от «Комбата». С противоположной стороны замер в ожидании Боб Гранд, за ним Султан Дадышев, самым крайним был Стрелок. Встав на колено, он расчехлил оптику и теперь через прицел отмечал необходимые ориентиры.

Услышав птичий клекот с высоты, американец поднял голову и увидел большую птицу. Он со смехом что-то крикнул Андрею, на что незамедлительно отреагировал Варвар:

– Что сказал этот янкес?

– Говорит, что перед битвой Александра Македонского с персами ястреб в небе предсказал полководцу победу. У нас так же выходит…

– Это не ястреб, – перебил Веретенникова чеченец. – Это стервятник, он чувствует, что скоро его ждет роскошное пиршество.

Пока все шло чинно и спокойно, как перед сражением в глубокой древности, когда воинам были известны такие понятия, как «честь» и «благородство»…

Когда Гафару, горделиво сидящему на благородном скакуне во главе передней шеренги всадников пустыни, сообщили, что построение закончено, он выхватил из ножен саблю и высоко поднял ее над головой. Остальные последовали примеру вожака. В ярком свете замершего в зените солнечного диска блеснули сотни изогнутых клинков, словно осколки разбитого троллями сказочного зеркала.

– Аллах акбар! – закричал Гафар, его поддержали сотни луженых глоток, вскоре клич превратился в разноголосый, леденящий кровь звериный вой. И под этот аккомпанемент всадники пустыни ринулись в атаку. В одно мгновение строй был сломан, и прежде прямые ровные шеренги превратились в длинную дугу, вытянутое пятно, кишащее всепожирающей саранчой. Не зря кавалерийскую атаку в старину называли лавой – она, как вытекающая из жерла вулкана раскаленная магма, была безжалостна и несокрушима.