Ген свободы (СИ)

— Аппарат в высшей степени безопасен, — говорил он. — Насколько я вижу, предусмотрены защитные меры против всех наиболее распространенных несчастных случаев. Хотя полных гарантий вам никто не даст, воздушный транспорт по определению опаснее наземного. Разумеется, навигационной системе присущи все те же недостатки, которые характерны для отрасли в целом, но я не вижу, как их преодолеть при текущем состоянии технологий… А что касается противопожарной безопасности и опасности возгорания, я думаю, проект «Прогресса» выигрывает по сравнению с большинством других образцов, даже и долийских! А ведь Долия — признанный авторитет в строительстве дирижаблей!

— Когда вы сможете представить письменный отчет о сегодняшнем осмотре? — осведомился Орехов.

— В течение трех дней вас устроит?

— Более чем.

Что касается Марии Цой, то она не столь лучилась энтузиазмом.

— Мне не нравится ситуация с инженерами, — сказала она прямо. — Я по-долийски плохо понимаю, но ощущение было, что нынешний исполняющий обязанности корабля не знает. Крутит, вертит… Я его спрашиваю, какая реальная мощность двигателей — а он мне про заводские цифры! Заводские цифры я и сама в спецификации прочитаю, но ведь каждый двигатель ведет себя по-разному…

— У вас есть основания предполагать, что моторы работают неисправно? — быстро спросил Орехов.

— Нет, не думаю, — качнула головой Цой. — Низовой персонал явно свое дело знает, и выглядят они хорошо. Все смазано, все обслуживается как надо…

Да, решила я, об этом и надо Мурчалову рассказывать в первую очередь: что были какие-то махинации руководства. Скорее всего, приказ установить непроверенное оборудование на дирижабле в обход старшего инженера. Может быть, даже при его активном противодействии. Допустим, он поэтому и ушел в отпуск — скорее всего, неоплачиваемый. Или даже уволился. Просто капитан и старший помощник не хотели нам об этом говорить, чтобы не портить репутацию перед Ореховым.

А что? Очень похоже на правду!

Тут я наткнулась на внимательный взгляд Орехова.

— Вы полагаете, что ключ к загадке арки — старший инженер? — спросил он меня вполголоса (наши спутники как раз оживленно обсуждали особенности маневрирования дирижабля во влажную погоду). — Что имел место какой-то конфликт между командой дирижабля и их работодателями?

Я кивнула.

Орехов слегка улыбнулся.

— Ну что ж, — сказал он, — не сомневаюсь, что Василий Васильевич сумеет разобраться в ситуации наилучшим образом.

* * *

Василий Васильевич, разумеется, в ситуации разобрался: он поблагодарил меня за ценную информацию по поводу проблемы со старшим инженером, но как-то рассеянно, словно уже знал об этом, или ему было не до того. Может быть, и то, и другое.

А я на следующий день отправилась исправлять свою предыдущую ошибку — следить за Вельяминовым.

Его школа боевых искусств, «Обучение борьбе для настоящих джентльменов», находилась в нашем Рубиновом конце, что логично — если среди его потенциальных клиентов молодые люди студенческого возраста, то больше всего их сосредоточено именно здесь. Скромная вывеска помещалась над небольшим крыльцом, выходящим на тихую боковую улицу. Буквально через дверь от школы помещалась кондитерская, где я в прошлом году по просьбе шефа заказывала торт к юбилею Прохора — но вот школу я тогда не заметила.

К сожалению, легко сказать — наладить наблюдение за школой! На улице не было никаких укрытий, даже ни одного сквера! Имелась одна общественная лавочка, поставленная для отдыха прохожих, но ее, как назло, облюбовали двое пожилых господ, играющих в шахматы.

Тут мне пришла удачная мысль.

Я не то чтобы большая любительница шахмат, но как ходят фигуры, знаю, и сама сыграть могу, хотя обыграю, должно быть, разве что совсем зеленого новичка. Поэтому я вежливо поинтересовалась у господ, не возражают ли они, если я понаблюдаю за их партией.

— Почему же нет? — добродушно сказал один из них, одутловатый и в очках. — Смотрите сколько хотите, барышня! Хотя, право же, ничего особенно интересного в нашей игре нет.

— Вот именно что сколько хотите! — брюзгливо проговорил второй, тощий и с очень пухлыми губами. — Потому что вы каждый ход делаете по четверти часа! Вздумали бы рисковать иногда, и игра бы была интереснее!

Одутловатый только рассмеялся и промакнул лоб платком.

— Ничего, — сказала я. — Я не тороплюсь. А интересную игру я бы и не поняла, я только учусь.

— Очень похвально! — сказал одутловатый.

— Да, приятно видеть, что не вся нынешняя молодежь занимается идиотизмом, — пробурчал полногубый.

Таким образом вход в школу боевых искусств оказался почти что напротив меня, разве что чуть левее. Да еще появилась возможность записывать, кто туда заходит и кто выходит — под тем предлогом, что я якобы фиксирую ходы пожилых господ в маленькую книжечку!