Ген Тургенева

Козлой мосёл (хитравка).

Сок увлажняет зубы, а стеблячок хорошо со сметанкой. Толчёный корень через трубочку потянуть на «раз-два», сцедить в тряпочку. Полученное «мокренько» зацепить курвилочкой и поёрзать туда-сюда. Если не отойдёт, то сплюнуть через левое плечо до второй стражи (по-нашему, до первых зябликов), особливо не сусля в ширину.

Усё.

Бодяга хаморая (огурец-трава).

Ершистый репей, серенький, с прожилкой и крапинкой.

Положить в собакерку и замереть. Отмереть. Хорошенечко потрясти собакерку и вытрясти взболтыши на сито. Хорошенечко просеять в жбан с масялом Галошиуса. Полученное суслице заложить за воротник и ждать, пока усё хозяйство не ссохнется. А как ссохнется, так и сдохнется. А посему лучше это лекарчество соседу в щи или соседке в щель. MIXTURA FATUM EST!

Требуха лисапёсая очищенная, настоенная на жуках-плавунцах.

Лисагор Мохнохитрыч Чувилихин в своих заметках  «Лекарчество и жизнь после жизни» упервый воспитролил сие добронюхое сочетание на основе биочучих мохновяк богомерзких..

Ежовой иголкой, обильно смоченной сим настоем, тыкають и в грудя, и в чресла, и в подмых общим числом уколов сорок три ±.

Сусли (мюзли с сусликом).

На четырть жбана мюзлей один золотник вытяжки древесного суслика, (суслика надыть вытянуть за хвост из дупла, пока не убёг!). Хорошенечко присыпать тальком.

Кушать натощак для настроя на победу.

---------------------------------------------------   «– На что тебе лягушки, барин? – спросил его один из мальчиков. – А вот на что, – отвечал ему Базаров… – я лягушку распластаю да посмотрю, что у нее там внутри делается;  а  так как мы с  тобой те же лягушки,  только что на ногах ходим, я и буду знать, что и у нас внутри делается. – Да на что тебе это? – А чтобы не ошибиться, если ты занеможешь и мне тебя лечить придется. – Разве ты дохтур? – Да. – Васька, слышь, барин говорит, что мы с тобой те же лягушки. Чудно! – Я их боюсь,  лягушек-то, – заметил Васька…»               И.С.Тургенев «Отцы и дети»

Рисунок Галины Мальцевой

Специально для ПО

--------------------------------------------------------------

Игорь Яркевич

История советского голоса

Советский голос все время воскресает, как Иисус Христос на Пасху

Уже не двигается советское тело. Уже растаяло советское коллективное бессознательное. Я уже не помню советские взгляды. Не чувствую советские запахи. Не смогу повторить советские жесты. Постепенно забываю советские тексты. Они уже все где-то далеко. Но слышу все советские голоса. Они никуда не уходили. Они всегда рядом. Они стали вечным эхом совка. Советский голос не сдается. Советский голос звучит и звучит.

Советская морфология не оставила четких представлений о голосе. Оставила о лице. Оставила о цвете. Оставила о вкусе. Оставила о сексе. Оставила даже о театре. Оставила о многом, но только не о голосе. Советский голос стал самой загадочной субстанцией советской экзистенции.

У Булгакова в «Мастере и Маргарите» есть фраза о скошенных к носу от постоянного вранья глазах секретарши. Это можно было сказать о всех без исключения советских глазах. Но это можно сказать и о советском голосе. Он тоже был скошен куда-то к краю горла от постоянного вранья.

Хотя советский голос не врал; Булгаков здесь не при чем. Советский голос путал. Путал из-за фонограммы. Он говорил, пел и делал все остальное, что должен делать голос, под фонограмму еще до тотального распространения фонограммы. Фонограммой советского голоса была русская советская мифология. Вот с ней все время путал себя советский голос. Он уже сам не понимал, когда звучит он, а когда она. Поэтому советский голос всегда говорил совсем не то, что он хотел сказать. Когда он пел бардовские песни, то у него получался доклад на съезде партии. Когда он хотел пожалеть, то он посылал на… Когда он посылал на…, то он просил, чтобы его пожалели. Когда он угрожающе хрипел, то выходило извинение за бесцельно прожитые голы. Когда он просил прощения, то он рассказывал неприличный анекдот. Когда он хотел сказать что-то нежное, то получалось что-то совсем тоскливое. Когда он пел «Аллилуйя», то он звал «Коммунисты, вперед!». Когда он говорил «Воистину воскресе!», то он рапортовал «Всегда готов!».