Ген высоты 2.0. Женский взгляд. Биография первой российской альпинистки, выполнившей программу 7 Вершин

Высота передового базового лагеря Чо-Ойю (сокращенно ABC[67]) – это 5700–5800 метров. То есть ниже этой высоты ты, как правило, не спускаешься, все экспедиции ставят лагеря именно здесь, а не в базовом лагере на 5300 метрах, и уже из АBC совершают акклиматизационные выходы и само восхождение на вершину. Однако мой организм, вопреки моей воле, не собирался восстанавливаться на такой высоте, а это чревато опасными последствиями. На лице начали появляться отеки, которые ни в какую не хотели спадать. По утрам я просыпалась, делала селфи, но никому его не показывала – настолько мне было страшно самой. С другой стороны – с остальными участниками было все в порядке, и я как руководитель считала себя не вправе рассказывать им о своем состоянии.

Однако всему есть предел – для того чтобы руководить, надо как минимум быть живой и здоровой, а я чувствовала, что подошла к своему часу «Х». И я попросила Иру с Димой поехать вниз на отдых. Они восприняли это совершенно спокойно, и мы отправились в ближайшую деревню, на более низкие высоты. За три дня отдыха мои отеки сошли, я полностью восстановилась и была готова вернуться на маршрут. Мы прекрасно сходили и все вместе дружно постояли на очередном восьмитысячнике. Я была очень благодарна своим участникам за понимание и поддержку.

Ирина – одна из самых ярких наших участниц с довольно необычной горной биографией, с одной стороны, и весьма показательной – с другой: ее пример прекрасно демонстрирует те изменения, что мы наблюдаем в альпинистском мире вообще и в женском альпинизме в частности. Поэтому мне представляется нелишним остановиться на ней подробнее.

5. «Обычный человек» и три восьмитысячника

Ирина Зисман – самый обычный человек, по ее собственному выражению. Она пришла к нам в клуб в самом расцвете сил – в 50 лет. Оказалось, ей уже лет 20 не давал покоя проект «7 вершин», о котором ей как-то поведал ее муж. «Вот это да, – подумала тогда Ирина, – было бы мне лет на 10 поменьше»… Но ее внутренние барьеры не позволяли ей отождествить себя с подобными людьми. «Где я, а где все эти потрясающие люди», – сокрушалась Ирина, будучи уверенной, что ее время навсегда ушло.

Ирина несколько раз ездила в горные трекинги вместе с мужем. Однажды она совершала трекинг вокруг восьмитысячника Манаслу в Непале. Не отрывая глаз от вершины этой горы, она искренне ужасалась: что может быть у людей в голове, которые залезают так высоко? Чем они вообще думают в этот момент? Ей самой очень тяжело далась даже та «прогулка» внизу, и, вернувшись домой, Ира решила, что горы – это не ее.

Однако чисто созерцательный отдых Ирине тоже был не по душе. А потому она всегда стремилась добавить в семейные поездки некую активную, приключенческую опцию.

Однажды Ире захотелось провести отпуск в Африке. И ей посоветовали две замечательные активные программы, которыми славится Черный континент: сплав по реке Замбези и восхождение на гору Килиманджаро. К сплавам ее приучил муж. И со сплавом по Замбези она справилась без проблем. Оставалась Килиманджаро.

Ирина проконсультировалась с приятелем, искушенным в горных восхождениях, и он ей отсоветовал идти по обычному маршруту. «Запомни слова «западная брешь», – напутствовал он ее. – Это всего лишь день работы, далее заночуете в кратере, наутро 200 метров до вершины, и потом уже все – спуск»[68].

Отличный план, особенно если учитывать, что в качестве восходителей выступали два человека, довольно далекие от темы гор вообще и никогда прежде не бывавшие на подобных высотах. Непальские треки, конечно, не в счет.

Вспоминает Ирина Зисман:

«По дороге нас сопровождали два портера, один из которых потерялся по пути в тумане вместе с переносным туалетом, который он нес на своих плечах, и, главное, с нашими спальниками. Никакой тропы там вообще не было – только голая стена и два пластиковых ведра, набитых камнями, в качестве меток пути. Когда мы кое-как добрались до ледника, оставшийся портер поставил нам палатку и ушел на поиски второго. Мы лежали в палатке на голой земле, из одежды у нас были только флисовые кофты. У моего напарника посинели губы, он кашлял и молчал. Это была рождественская ночь с 6 на 7 января. Я решила немного его подбодрить. «Представляешь, – говорю, – а нормальные люди сейчас сидят в своих теплых домах, у камина, едят рождественских гусей…» Но почему-то нарисованная мной лучезарная картинка не вызвала у него никакой реакции. Он продолжал молчать. Тогда я вспомнила фильм, где люди, зажатые в какой-то трещине, долго кашляли, а затем умирали. «Не помнишь, сколько они тогда продержались?» – спросила я. В ответ мне была тишина, прерываемая надсадным кашлем…»

После этого горного приключения тема гор стала для Ирины абсолютным табу. По возвращении домой она никак не прокомментировала эту поездку. И даже не могла думать о горах.