Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии

Эта гегемония часового времени не замыкалась только на индустриальных странах, она пошла дальше, распространившись по всему миру с комплексными процессами колонизации, империализма и глобализации. Она символизировалось принятием Гринвичского времени в 1884 году в качестве стандарта, от которого другие часовые зоны по всему миру отмерялись. Это «всемирное время» стало синонимом синхронизации, линеарности, измеряемости, делимости овеществленных часов-времен капитализма с настойчиво сопровождающими их пунктуальностью, скоростью, дисциплинированностью и упорной работой. Как было и в Британии, этому времени оказывали сопротивление. К примеру, мы уже упоминали выше, что Маркс отмечал, что бывшие рабы предпочитают праздность рабочему времени, как только они имеют достаточно денег для жизни; а представители кабильской народности в Алжире вообще считали часы «мельницей дьявола» (Bourdieu, 1990 [1963], p. 222). Тем не менее, в значительной степени верно, что «другие» (не западные, домодерные) формы времени «заставили замолчать с помощью темпорального империализма» (Fitzpatrick, 2004, p. 202), любое отклонение от доминантной западной темпоральной культуры маркировалось как «прошлое, лень, варварство» (Adam, 2004, p. 136; см. также: Griffiths, 1999). Как будет показано в восьмой главе, некоторые феминистки утверждают, что «женское время», имеющее другой темпоральный ритм, схожим образом было превращено в «тень» часового времени.

Во многом академические исследователи времени также были причастны к установлению доминирующей темпоральной культуры. Дискуссии по поводу «развития» часто ссылаются на идею о том, что некоторые страны живут в «прошлом» сравнительно с «динамическим западным миром, для которого характерно линеарное развитие, в отличие от загнивающего не западного мира, попавшего в ловушку циклического времени» (Schendel and Nordholt, 2001, p. 11). Схожим образом, как показал Гринхаус, и антропологи, признавая относительную природу темпоральных культур, в основном исходили из того, что линеарное ньютоновское время (западное время, «наше» время), тем не менее, более «важное», чем другие формы. Также Гринхаус указывал на то, что в концепции деятельности Гидденса (рассмотренной нами в первой главе) можно увидеть, что индивидуальные усилия, «последствия которых схватываются и аккумулируются как "структуры"», предполагают линеарное видение времени («официальную темпоральность западных стран»). Это видение, скорее, культурно ограничено, а не всемирно распространено, но его частный характер, как подчеркивает Гринхаус, Гидденс не смог распознать (Greenhouse, 1996, pp. 86, 80; см. также: Weston, 2002 и дискуссию с Гидденсом в восьмой главе). Как будет показано в девятой главе, «реальность» линеарного времени некритично предполагает и количественные изучения использования времени.

Выводы: сопротивление капиталистическому времени

Аргументы предыдущих подразделов показывают, что доминирование часового времени не «вырвало с корнем» другие времена, даже если последние были им маргинализированы, погружены в безмолвие или была оспорена их легитимность. Утверждение существования и нужность «других» темпоральных культур — это в то же время политическое действие. Точно так же, как и работы тех исследователей, которые мы рассмотрели в этой главе, проливающие свет не только на искусственный характер доминирующих темпоральных представлений, но и связанные с ними вопросы власти. Как показано ранее, сопротивление имеет классовый характер; в самом деле, Тони Фицепатрик (Tony Fitzpatrick) утверждает, что «классовый конфликт состоит из попыток субъектов власти навязать свое субъективное время лишенным власти субъектам и подчинения или борьбы этих субъектов с этим процессом» (Tony Fitzpatrick, 2004, p. 210). Сопротивление западному измерению времени имеет прямую связь с сопротивлением западному колониализму. Например, Виллем Шендел (Willem Schendel), анализируя существование различных временных конструкций в Бангладеш, утверждает, что их нужно рассматривать «… не как "домодерные" пережитки, но как выражение и результат политической борьбы». Он пишет далее: «Время не только навязано глобальной мировой элитой. время также может быть инструментом в руках местных групп в поисках своего собственного присутствия в истории» (Willem Schendel, 2001, p. 38). Экологи-активисты также отстаивают оппозиционные временные рамки, сталкивающиеся с капиталистическим стремлением к быстрой прибыли в ущерб долгосрочных экологических последствий.