Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика

Беспокойство по поводу упадка империи и расы привело к еще одному повороту политики тела – к попытке внедрения физической культуры через систему образования. Как организованная практика в школах, общее физическое воспитание (отличное от спорта и физической подготовки в армии) получило развитие в капиталистических странах в конце XIX века. Некоторые существенные нововведения в этой сфере пришли из Швеции, поэтому схема «научного» физического воспитания получила название шведской (Swedish drill). Она распространилась через систему массового образования в ХХ веке, и в особенности там, где государства-интервенты были озабочены эффективной работой населения на войну и в промышленности. В результате образцом физического воспитания для своего времени послужила система школьного образования при нацистском режиме. В несколько менее милитаризованном, но все-таки идеологически нагруженном виде близкие формы физического воспитания продолжают составлять важнейшую часть современного массового школьного образования.

Итак, можно сказать, что практические преобразования тела в социальной структуре гендера осуществляются не только на уровне символизма, но и на уровне телесности. Они влияют на тело физически, их воплощение материально. Формы и последствия этого воплощения претерпевают изменения во времени, которые обусловливаются социальными целями и социальной борьбой. Это означает, что они являются исключительно историческими. На символическом уровне натура может быть противопоставлена культуре, а (неизменное) тело может быть противопоставлено (изменяющейся) истории. Но в реальной практике тело никогда не находится вне истории, а история никогда не свободна от телесного присутствия и воздействия на тело. Традиционные дихотомии, лежащие в основании редукционизма, должны быть заменены на более адекватные и сложные объяснения социальных отношений, при которых имеют место эти воплощение и взаимодействие.

Примечания

Узел природного (natural) различия

(с. 94 – 110). Прелестное краткое введение в эволюционную историю пола см. в: Stevens (1984). О приоритете биологии в аргументации Маккоуби и Джэклин отмечу, что даже в отношении агрессии тезис о биологической предопределенности является спорным (см.: Tieger, 1980). Примеры, которые иллюстрируют подходы, развиваемые в «вульгарной социобиологии», цитируются по: Morris, 1969, р. 74–75, и Tiger and Fox (1971, р. 20, 22); примеры научной социобиологии приводятся из: Wilson (1978, р. 139–140, 128). Параллели между социобиологическими взглядами на естественное половое различие и псевдонаучными исследованиями IQ и психических заболеваний отмечаются в весьма полезном критическом анализе генетического детерминизма: Lewontin, Rose and Kamin (1984). Дополнительная цитата: Maccoby and Jacklin (1975, р. 374).

Трансценденция и отрицание

(с. 110–117). Анализ практической трансценденции в значительной мере основывается на работе Сартра (Sartre, 1976). В нем используется также концепция Косика (Kosik, 1976), чья теория практики (praxis) кратко изложена в: Schmidt (1977). Ковел (Kovel, 1981, р. 234–236) предлагает анализ отношений отрицания между практикой и желанием, который имеет нечто общее с подходом, развиваемым автором данной книги, но, в сущности, полностью упускает проблематику гендера (непростой ход для психоаналитика). Цитаты из: Рубин, 2000, р. 99, 108–109.

Практические преобразования тела